Раку Китидзаэмон: пятнадцатый глава школы керамистов, чашки которой любил Сэн-но Рикю

450-летняя традиция и чувство протеста

—— Будучи наследником передаваемой от отца к старшему сыну традиции изготовления чашек для чайной церемонии, как вы воспринимали такую свою судьбу?

—— Я скептически относился к идее, будто бы моя главная миссия в том, чтобы продолжать традицию школы Раку. В юности я горел желанием самозабвенно заняться тем делом, которое выберу для себя сам. А если решу наследовать школу Раку, то это будет мой выбор, сделанный по собственной воле. Мне не то чтобы не нравилась чайная церемония садо, но если дома на церемонию собирались люди, я не только не принимал участие, но даже не помогал. Я не мог исключить возможности того, что при сближении с традицией начну незаметно для себя действовать уже не по собственной воле, а под влиянием ожиданий людей и общественного мнения. Это относилось не только к чайной церемонии – было чувство сопротивления японской традиционной культуре, и я не смотрел традиционные представления, например, театра Но.

—— В Токийском университете искусств вы ведь выбрали не керамику, а скульптуру.

—— После окончания университета я недолго ходил на отделение скульптуры Римской академии изящных искусств, но в то время мной овладел скептицизм. Я задавался вопросами о том, что такое самовыражение, что такое вообще выражение, и наступил затяжной период, когда я не мог ничего создавать. Разумеется, работы Микеланджело и другие итальянские произведения искусства прекрасны. Однако меня охватывали сомнения о том, насколько возможно создать в качестве художественного произведения продукт стопроцентного самовыражения в виде скульптур или картин, и это были тяжёлые для меня времена, когда я не мог творить.

—— И какие обстоятельства привели к тому, что вы решили продолжить традицию создания чашек для чайной церемонии?

—— Мне кажется, пребывание за рубежом в течение определённого времени позволяет всем существом прочувствовать Запад, одновременно ощутить, что в тебе есть японского, и так пережить опыт узнавания обеих культур. Как раз тогда я впервые повстречался с Ядзири Митико, которая занималась чайной церемонией: меня что-то потянуло, как котенка за шкирку, и я заглянул в её студию, где она преподавала искусство чая. Среди учеников не было ни одного японца – и все эти люди с разными жизненными обстоятельствами, встретившись с чайной церемонией, восприняли её всей душой. При виде этого у меня как будто пелена спала с глаз, мои доспехи, которыми я защищался от тя-но ю, вдруг полностью исчезли, и я вместе с другими учениками впервые приступил к изучению чайной церемонии, уроки которой велись на итальянском.

В ходе этого я внезапно испытал то ощущение подлинной доброты, которая присуща чашкам. Если чашка может передать незнакомому с ней человеку через контакт с его руками ощущение теплоты и доброты, затронув струны его души, – этого достаточно. И я подумал, что можно создавать такие чашки, самовыражаясь через них. Из того, что их использует другой человек, из их практической применимости возникает доброта. Я заметил, что в них не навязывается личность или индивидуальность создателя – они поддерживают контакт с людьми и обществом и помогают общению.

Разговор глины и рук

—— Благодаря тому, что чашки тяван создаются без гончарного круга, они обретают особенную красоту.

—— Если мы посмотрим на эстетику Рикю, то увидим, что он самым непосредственным образом взаимодействовал с вещами. Он никогда не использовал какие-то материалы как промежуточные между человеком и вещью. Например, глинобитные стены, – он использовал грубую глиняную стену, как она есть, насколько возможно избегая декоративных элементов. То же самое можно сказать и о керамике. В то время, стремясь к массовому производству, почти всю керамику делали на гончарном круге. Чашки раку создают без круга, вручную, это, можно сказать, первобытная техника формовки. Происходит самовыражение напрямую, осязая глину руками, видя глазами и ощущая её всем телом. Поэтому форма чашек раку получается тёплой, сохраняющей округлость от ласковых прикосновений человеческих ладоней.

Чёрная чашка для чайной церемонии (тяван) «Модзуягуро» работы первого мастера школы Раку Тёдзиро. Собрание Художественного музея Раку, период Момояма (XVI в.). Она стала известной благодаря появлению в сцене чайной церемонии фильма «Спросите Рикю», когда он готовит чай перед тем, как совершить самоубийство. Можно сказать, что эта чашка сделана в излюбленном стиле Рикю (на выставке экспонируется с 14 марта до 16 апреля)

Идеальный чайный домик Тайан, который, как говорят, был создан Рикю, состоит всего лишь из комнатки в два татами (около 3,2 кв. м) и ниши токонома. Когда там друг перед другом сидят гость и хозяин, между ними рождается тесная связь, как будто они даже способны чувствовать дыхание друг друга. В ходе чаепития из рук в руки передают слепленную руками чашку с порцией чая, в которую вложили свои чувства. В такой момент, возможно, даже забывают о существовании самого сосуда, то есть чашки. Вылепленная вручную чашка хранит форму руки, она сама как будто рука другого. Чувства от соприкосновения с чашкой, вылепленной вручную, рождают именно такую связь между людьми.

Чашки раку формуются вручную без использования гончарного круга по особой технике, которую использует школа Раку. В отличие от известной техники лепки из жгутов навадзукури, способ тэдзукуринэ заключается в том, что из глины делается довольно толстый круг, который, начиная с краёв, сдавливается ладонями и ему придаётся форма чашки

Совершенство не знает пределов

—— Техника формовки тэдзукуринэ сохраняется неизменной начиная от основателя и до наших дней? Что передаётся от отца к старшему сыну?

—— Техника тэдзукуринэ является основой для создания чашек раку, и она совершенно не могла изменяться со времён Тёдзиро. Есть особенности формы чашек, которые могут быть созданы только способом тэдзукуринэ. Передаётся сама техника, а то, что достигается за счёт индивидуального замысла и творческого духа, не передаётся. Например, основные цвета чашек раку – чёрный и красный, и их нужно сохранять, поскольку Тёдзиро пришёл именно к ним, отказываясь от множества разных цветов. Однако и у чёрного цвета есть разнообразные оттенки. Это уже относится к области самовыражения, зависит от того, как задумает и отработает технику мастер; записей о составе глазури не оставляют и этому не обучают. Поскольку никогда не оставляют какое-либо подобие рецепта, тот, кто унаследовал традицию, начинает с чистого листа, раз за разом действует методом проб и ошибок и приходит к собственной чёрной глазури. Кроме того, на протяжении его жизни этот цвет чёрной глазури может меняться. Важно, чтобы каждый из поколения в поколение создавал свой собственный мир.

Сила, сокрытая в спокойствии

—— Некоторые из ваших работ исполнены авангардистской экспрессии.

—— Многие люди говорят, что мои чашки якинуки тяван выбиваются из традиции школы Раку, и спрашивают о том, каким образом они связаны с традицией, идущей от Тёдзиро. Может быть, мне не поверят, но я в душе уверен, что с Тёдзиро они имеют очень тесную связь.

Чашка якинуки тяван «Ёкоку» Китидзаэмона XV. 1989 г. Частное собрание. Глину обрезали лопаточкой так, что получались выступающие углы. Формой эта чашка отличается от работ Тёдзиро, но унаследовала радикализм его воззрений

Чашки Тёдзиро исполнены спокойствия, но вместе с тем они очень глубоки по содержанию и экспрессивны. В них как будто заложено резкое заявление: «Попробуй выпить чая из этой чёрной чашки! Ты хочешь красивый узор, цвет, форму – этого в ней нет». По изделиям Тёдзиро я учусь этой экспрессивности, заключённой в спокойствии, и стараюсь следовать этой традиции. Это не форма чашек, не оттенки глазури, не текстура – дело в силе, позволяющей заявить миру: «Это не так!» – о том, в чём никто не испытывает сомнений. В этом, я думаю, и заключается смысл моей связи с Тёдзиро. Мне кажется, что, если насытить чашку своей сильной волей и мыслью, и благодаря этому проявится подлинная гармония душ – это и создаёт мир, в котором распространяется спокойствие, когда из рук в руки передают чашку и пьют чай.

Чашка кинцуги тяван «Нэковаридэ» Китидзаэмона XV. Создана около 40 лет назад. Чашка нравилась мастеру, но её разбила бродячая кошка, которая случайно забрела в мастерскую. Впоследствии жена мастера Фудзико отдала её починить методом кинцуги (склеивание лаком с добавлением золота или серебра), и чашка обрела новую жизнь. Сейчас её бережно хранят и показывают только тем гостям, с которыми особенно близки. По налёту на внутренней поверхности чашки можно понять, что из неё неоднократно пили густой чай (эта чашка не экспонируется на выставке)

Текст: Кавакацу Мики
Фотографии: Кавамото Сэйя
Съёмка и монтаж видео: Отомэ Кайта
Съёмка видео: Ханабуса Рё

(Статья на японском языке опубликована 13 марта 2017 г.)

▼Читайте также