Шутки, поэзия и суеверия: омофоны в японском языке

Мандарин на алюминиевой банке

Игра слов в Японии приветствуется далеко не всегда. Если вы попробуете в ресторане, где подают суси, обыграть созвучие выражений «нет имбиря» (сё:га най) и «ничего не поделаешь» (с(и)ё: га най), то ваши спутники, возможно, поёжатся, как от дуновения холодного ветра, или же заметят на эту «дедовскую остроту»: «Холодно» (самуй), то есть «не смешно».

Такие попытки пошутить через каламбур нередко характеризуют именно так – оядзи гягу, «стариковская шутка». Каламбуры ещё называют сярэ (洒落) – если, конечно, шутка удалась. Если же нет – то добавляют иероглиф да, и слово звучит как дадзярэ (駄洒落) – «несмешная, плоская шутка». Подобные остроты, возможно, и неплохи в разговоре учеников младших классов, но для взрослых шуток планка намного выше. Только те, кто владеет искусством своевременно выдать интересную остроту, подобно мастерам ракуго, могут рассчитывать на успех.

Впрочем, для тех, кто учит язык, будучи уже взрослым, игра слов может быть вполне свежим и небесполезным развлечением – например, она может помочь запоминать слова и привыкать к лексике и грамматике. Классический пример дадзярэ – это аруми-кан-но уэ ни ару микан, «мандарин на алюминиевой банке». Узнавание фонетического сходства между сделанной из алюминия (аруми) банкой (кан) и словом «мандарин» (микан), которому предшествует глагол «находиться» (ару), помогает лучше почувствовать японский язык, как он есть, а не как заменитель родного языка иностранного студента.

Такой юмор может быть очень полезен тем, кто хочет запомнить лексическую базу и привыкнуть к грамматическим структурам. В вышеприведенной фразе также использованы показатель родительного падежа но, существительное «верх» (уэ), показатель падежа места (ни), и запоминание фразы целиком помогает уловить содержание высказываний такого типа, чтобы создавать аналогичные конструкции в других контекстах в будущем.

Классические дадзярэ

«Счастливая рыба»

Омофоны играют свою роль и в суевериях. Поскольку слова «четыре» (四, си) и «смерть»　(死, си) звучат одинаково, в некоторых зданиях нет четвёртого этажа – за третьим следует сразу пятый. В нумерации номеров в гостиницах и больничных палат также часто пропускают цифру 4, а иногда также 9, поскольку её произношение созвучно слову «страдание» (苦, ку). С другой стороны, пятийеновые монетки считаются удачным подношением в храмах и святилищах, поскольку «пять йен» (五円, гоэн) звучит так же, как «(благая) кармическая связь» (御縁).

Морской лещ (鯛, тай) – один из продуктов с благопожелательным значением. Название этой «рыбы счастья» созвучно слову мэдэтай, «счастливый, праздничный». Покровитель рыбаков Эбису, один из Семи богов счастья, обычно изображается с этой рыбой в руке. Морского леща обычно можно увидеть в меню на банкетах по случаю празднований – например, на свадьбах. Традиционное новогоднее угощение осэти-рёри (お節料理) тоже включает в себя блюда из этой рыбы, а также и из других продуктов, названия которых звучат по-праздничному.

Новогодний набор блюд осэти-рёри обычно включает икру сельди кадзуноко (数の子), поскольку буквально значит «множество детей». Рулеты из морской капусты комбумаки (昆布巻き, иногда произносится как кобумаки) созвучны глаголу ёрокобу (喜ぶ), «радоваться». Рыбная запеканка камабоко, впрочем, выбрана за её цвета, а не из-за названия.

Перед важным экзаменом или матчем студенты или спортсмены могут пойти в ресторан, чтобы съесть кацудон (かつ丼) – чашку риса со свиной котлетой, поскольку название блюда созвучно слову «побеждать» (勝つ, кацу). Другой вариант – шоколадный батончик «Кит Кэт», что по-японски напоминает выражение «непременно победить» (きっと勝つ, китто кацу). По данным компании «Нестле», выпускающей эти батончики, это суеверие появилось в 2002 году среди студентов на острове Кюсю, где местное диалектное произношение китто кацуто даже больше напоминает фразу о победе, чем стандартное японское произношение китто катто. Компания с тех пор использует это суеверие в своей рекламной стратегии.

Каламбуры и поэзия

Простейшие рекламные каламбуры часто используются для того, чтобы показать какую-нибудь забавную зверушку – например, лягушонка (蛙, каэру) по созвучию с глаголами «возвращаться» или «менять» (帰る, 変える, каэру). Маленьких керамических лягушек иногда в качестве амулетов кладут в кошелёк, чтобы деньги «возвращались». Более изощрённый подход к каламбурам продемонстрировала компания «Сантори», использовав начальные строки из знаменитых «Записок у изголовья» Сэй-Сёнагон: Хару ва акэбоно (春はあけぼの), «Весною (лучшее время –) рассвет». В рекламе она звучала как Хару ва агэмоно (春は揚げ物), «Весной (лучше есть) жареную пищу» как закуску к виски «Сантори».

Разумеется, немало примеров игры слов мы видим и в литературе. Традиционная японская поэзия изобилует словами со сходным звучанием, которые используются для расширения смысла стихотворения. Особенно много таких примеров в «Собрании старых и новых песен Японии» (Кокин вакасю), созданном в начале X века. Слова, которые используют в двух разных смыслах, называют какэкотоба, «слова-перевёртыши».

Слово аки может обозначать осень, и одновременно намекать на скуку или пресыщение. Мацу, «сосна», указывает также на ожидание или томление, охватывающее в разлуке с любимыми. Многослойность смыслов, порождаемая игрой слов, делает перевод классической поэзии непростой задачей. Хотя этот приём вышел из моды в серьёзных стихах, он всё ещё широко используется в более легкомысленном жанре сэнрю.

Очень показательный пример игры слов мы можем видеть в стихотворении из сборника «Сто стихотворений ста поэтов» (Хякунин иссю), составленного Фудзивара-но Тэйка в начале XIII века. Монах Кисэн в начале IX века описывает свою хижину, которая служит ему убежищем от суетного мира.

わが庵は
都の辰巳
しかぞすむ
世をうぢ山と
人はいふなりВага ио ва
Мияко-но тацуми
Сика дзо суму
Ё о Удзияма то
Хито ва йу нари

В хижине моей
На юго-востоке от столицы,
Привольно живу (там, где бродят олени),
А люди зовут те места
Удзияма – Вершина горестей

В этом стихотворении обыграно название горы Удзияма (сейчас – Кисэндакэ), где удзи может восприниматься как «горести, невзгоды». Сика дзо суму в третьей строке обозначает «вот так и живу», но сика – также и «олень», то есть это можно прочитать как «(там, где) живут олени». Некоторые исследователи предполагают, что игра слов может быть и ещё более изощрённой, поскольку направление от столицы, юго-восток, дано в знаках китайского зодиака – дракон-тацу и змея-ми, за которыми следует «олень», который в то время считался разновидностью лошади, а «лошадь» (午) в китайском зодиаке является следующим после дракона знаком.

Таким образом, игра слов, основанная на омофонии, широко распространённой в японском языке, имеет глубокие корни и долгую историю, и изучающим язык стоит иногда обращать внимание на этот интересный аспект языка.

Фотография к заголовку: Керамическая лягушка-талисман (каэру), которая должна помочь деньгам вернуться (каэру)