Представления японцев о духах: история призраков и одержимости в Японии

Когда в исторических документах появляется слово «призрак» (幽霊, юрэй)? Принято считать, что это слово впервые использовал Дзэами (1363-1443) в начале периода Муромати (1336-1573) в своих пьесах для театра Но. Однако Кояма Сатоко с этим не согласна. «Новаторство Дзэами заключалось в его описании призраков как чего-то зримого. Само же слово впервые встречается в период Нара (710-794), в гаммон, письменном молении, которое в 747 году оставил ученик монаха Гэмбо, молясь о его посмертном просветлении».

Гэмбо был учёным монахом, который в своё время посетил китайскую империю Тан, пользовался большим доверием императора Сёму, но потерял власть из-за усиления Фудзивара-но Накамаро. В 745 году он был сослан в провинцию Тикудзэн на Кюсю и умер год спустя. Буддийский монах из Танского Китая, которого обучал Гэнбо во время пребывания в Тан и последовавший за ним, когда Гэмбо возвращался на родину, из чувства благодарности скопировал 600 свитков сутры Дайханнякё (Махапраджняпарамита-сутра) в первую годовщину смерти своего учителя. В гаммон слово юрэй используется для обозначения духа Гэмбо.

В древности и в Средние века словом юрэй называли дух умершего, и в отдельных случаях – самого покойного. Юрэй не приписывали способности проклинать людей, и это слово часто использовалось в контексте поминальных служб. Для духов, которые таили опаность, использовались другие слова – онрё, «гневный дух», акурё, «злобный дух», и мононокэ, «одержимость».

Блуждающие и мстительные духи

По словам Коямы, в древней Японии, как и в Китае, считалось, что люди состоят из тела и души (духа). Душа часто покидает тело и возвращается, а смертью считается состояние, когда душа не может вернуться в тело.

«Хитодама, блуждающая душа человека, представлялась шарообразной и с хвостом, как у головастика. В древности считалось, что духи обладают силами, которых нет у людей, они напоминали богов. Также считалось, что духи защищают своих потомков».

Иллюстрация из «Картин всего на небе, на земле и среди людей» (Вакан сансай дзуэ), свиток 58 «Пожары» (цифровая коллекция Национальной парламентской библиотеки)

После того, как душа ушла, особого значения «пустой оболочке» – трупу или костям – не придавали.

«Тела простых людей часто оставляли разлагаться на открытом воздухе, аристократов и монахов обычно кремировали. У аристократов были свои родовые могилы, но обычая посещения могил не было. К примеру, нет даже могилы с написанным именем важнейшего аристократа своего времени Фудзивара-но Митинага (966-1027). Даже за могилой рода Фудзивара тщательно не ухаживали. Предков очень ценили, но не испытывали особого интереса к их костям, если сравнивать с сегодняшним днём.

Душа, которая уже не может вернуться в тело, в лучшем случае отправится в Чистую Землю, но если человек умирает с заблуждениями или привязанностями, душа будет скитаться по миру и приносить вред. Особенно страшились онрё, душ, которые, как считалось, могли вызывать бедствия огромного общественного масштаба – эпидемии, стихийные бедствия, и их старались умилостивить. Известные примеры – умерший без вины Сугавара-но Митидзанэ и Тайра-но Масакадо, погибший насильственной смертью».

Объяснение болезней через «одержимость» (мононокэ)

Кояма говорит, что с середины X века начали использовать слово мононокэ. В то время оно писалось как «душа вещи» (物気) и означало ощущение присутствия духа или сам дух умершего.

Если дух не может переродиться в Чистой Земле, он в качестве мононокэ является людям, на которых затаил обиду, насылает на них болезни или даже смерть. Если онрё опасно для общества в целом, то мононокэ вредят только отдельным людям или их близким родственникам.

В аристократическом обществе X века в исцелении больного вместе участвовали заклинатели оммёдзи, лекари и монахи. Лечение определялось после того, как оммёдзи определял причину болезни.

По словам Коямы, если причиной болезни признавали мононокэ, то буддийский монах при помощи практик кадзи (санскр. Адхиштхана или мудр, особого сложения пальцев рук) заставлял дух перейти в медиума ёримаси. Иногда дух обращался через ёримаси и просил помощи в перерождении. Этим словам часто верили и устраивали поминальные службы. Однако и в таких случаях была опасность, что дух обманет и пациент умрёт. Духа во многих случаях заставляли подтвердить свою личность (тёбуку) и признать готовность подчиниться, и если всё шло хорошо, болезнь отступала.

В известнейшем романе периода Хэйан «Повесть о Гэндзи» подробно описывается сцена «одержимости». Настоящей личностью мононокэ, мучившего Мурасаки-но Уэ, жену принца Гэндзи, была Рокудзё-но миясундокоро, которую он любил в юном возрасте. Её дух явился попросить о поминальных службах, поскольку она не могла достичь состояния будды из-за любви к Гэндзи. Однако Гэндзи не проявил сочувствия, более того, он продолжал подчинять дух своей воле, пытками заставляя оставить его жену в покое. Как говорит Кояма, в случаях одержимости, когда истинной личностью мононокэ являлся дух или божество, можно было выполнить его просьбы, почтить его память или провести заупокойные службы. В иных случаях духа изгоняли.

Исцеление от болезней с помощью игр го и сугороку

Кояма говорит, что существовал уникально японский способ лечения болезней, вызванных одержимостью мононокэ.

По её словам, в Китае в основном использовались даосские техники, а в Японии – буддийские. Буддизм пришёл в Японию через Китай, поэтому с ним, естественно, проникали китайские воззрения. С XII века в Японии применяли игры для борьбы с одержимостью мононокэ, в том числе го, сугороку и сёги. Насколько ей известно, в Китае не было случаев использования игр для излечения мононокэ.

Как предполагает Кояма, звуки ударов игральный камней и костей о доску могли считать эффективными для подчинения духа.

Первоначально го и сугороку использовались для гадания и ритуалов, но из различных исторических источников мы знаем, что они также использовались для лечения болезней и подчинения мононокэ. Например, есть запись о том, что экс-император Го-Сиракава страдал от болезни, вызванной мононокэ, и чтобы излечиться, он всю ночь играл в сугороку. Более того, то, что моноцуки (жрицы, специализировавшиеся в качестве медиумов для вселения мононокэ) использовали доски для игры в го, даже вошло в записи о придворных ритуалах XIII века.

Общение с духами как развлечение

К концу эпохи Хэйан укрпеляются представления о связи между останками и духами, и о могиле как жилище духа. Примерно с первой половины XII века начинают практиковать посещение могил, а в средневековье образ могилы как пристанища души получает широкое распространение в обществе.

В конце XII века изменилось и значение слова мононокэ. В некоторых случаях его стали записывать как 物の化, то есть «превратившаяся вещь». Вместо знака «дух» (気) тут использован иероглиф «превращаться» (化), что указывает на начало формирования представлений о призраке не как бесплотном духе, а необычной вещи.

В древности и средневековье слово юрэй означало душу умершего, являвшуюся объектом поминальных служб, но примерно с XV века истали называть гневного духа. Кояма указывает, что в пьесе Но этого периода «Бэнкэй на корабле» (Фуна Бэнкэй) изображён гневный дух Тайра-но Томомори, утонувшего в заливе Данноура, который называет себя: «Я – дух (юрэй) Тайра-но Томомори», размахивает нагинатой и угрожает Минамото-но Ёсицунэ: «Да потонешь в море и ты, Ёсицунэ!».

Слово юрэй, обозначавшее дух как объект поминальных служб, начало смешиваться с другими словами, обозначавшими призраков и духов – мононокэ, онрё (гневный дух), акурё (злой дух), и постепенно разница между ними стала стираться.

В период Эдо считалось, что если с умершим при жизни были плохие отношения, то он может мстить после смерти. Появлялось всё больше историй о духах юрэй, затаивших обиду, и их стали путать с мононокэ. В то же время мононокэ стали записывать иероглифами «странная вещь» (物の怪).

Опасаясь призраков, люди в период Эдо на самом деле скептически относились к существованию духов. Кроме того, время было относительно мирным, публика хотела развлечений, и одной из форм развлечений стали истории о привидениях. В это период создано немало картин, изображающих духов. Ещё сильнее стало стираться различие между словами «дух» юрэй и «монстр» ёкай или о-бакэ, мононокэ.

Создавались различные истории о борьбе с призраками, в том числе новеллы сэцува о том, как Мацуо Басё упокоил духа, сложив хайку (Басё оангя кайданбукуро).

Во второй половине периода Эдо стали популярны рассказы о призраках, появляющихся в театре Кабуки, и многие гравюры укиё-э изображали призраков из пьес Кабуки. Слева – Цукиока Ёситоси «Сто японских и китайских историй: Симобэ Фудэсукэ», справа – Утагава Куниёси, «Призрак Асакура Того» (цифровая коллекция Национальной парламентской библиотеки)

Изменение представлений о духах

Несколько лет назад в Университете Нисёгакуся учёные из разных областей, таких как история, изучение медиа, литература и религиоведение, создали совместный исследовательский проект посвященный духам. Кояма была одним из его ведущих сотрудников.

Она считает, что представления о духах являются важным аспектом духовной истории японского народа. До сих пор японские исторические исследования были сосредоточены на экономической и политической истории, но Кояма главное внимание уделяет анализу литературных произведений периода Эдо. Этот новый подход помогает увидеть, как представления о духах отражены в исторических материалах в контексте истории религий.

Появившаяся в период Эдо тенденция использовать «страшные истории» как развлечение сохранилась и в наши дни.

Кояма говорит, что даже те, кто не верит в духов, проводят поминальные службы, посещают могилы и обращаются к ним с просьбами о защите и помощи. В этом смысле можно сказать, что мы до сих пор продолжаем общаться с мёртвыми.

Однако, по её словам, в последнее время усиливается тенденция отказываться от посещения могил, считая, что там нет духов. Люди устраивают похороны, высаживая на могиле дерево, или развеивая прах, распространяется идея о возвращении тела в природу после смерти. Дух всё менее связан с могилой, люди меньше связывают прах (кости) и душу. Возможно, это приближает нас к представлениям древних людей, которые не придавали значения останкам. Кояма говорит, что мы, возможно, переживаем переходный период.

Она также указывает, что благодаря совместным исследованиям удаётся заметить аспекты, которые ускользали от внимания историков.

Например, отмечает она, изменяются места или вещи, являющиеся вместилищем призраков. В романе и фильме «Звонок» гневный дух Садако заключён в видеокассете, но сейчас мы уже живём в эпоху цифровых технологий, и теперь в фильмах ужасов призраки появляются в социальных сетях. Духи дзасики-вараси появляются в ZOOM и службе обмена сообщениями LINE, и не исключено, что в Facebook и Twitter будут появляться сообщения от тех, кто уже умер.

Фотография к заголовку: KIMASA/PIXTA