Возвращение к истокам айну: «Хочу говорить на языке предков»

Айну в Токио

Я айну. Однако иногда, когда я говорю людям, что я родился не на Хоккайдо, а в Токио, и вырос в префектуре Сайтама, они замолкают, как будто думают, что на самом деле это не так. Вероятно, сейчас дела обстоят иначе, но около 20 лет назад мало кто знал, что в регионе Канто живут тысячи айну, и действует несколько айнских организаций.

Автор читает публичную лекцию (фотографию предоставил Китахара Дзирота мокоттунас)

Я знал, что я айну, но вокруг меня почти не было ничего, благодаря чему я бы это чувствовал или мог задуматься о том, что это значит. С момента, когда я утром выходил из дома, и до возвращения из школы я не встречал ни одного утари (как айну называют друг друга). Единственным напоминанием об айнской идентичности была пара резных деревянных кукол, изображающих пожилую пару айну, в парикмахерской по соседству. Я приходил туда на ежемесячную стрижку и с интересом разглядывал их в зеркале.

В 1980 году группа матерей учредила Ассоциацию утари Канто (Канто утари кай) в Токио и начала проводить ежемесячные собрания. Поскольку у них не было постоянного места, они использовали комнаты для собраний в центрах труда и социального обеспечения в Синдзюку и Итабаси. Эти женщины родились в конце 1940-х годов, поэтому их поколение было несколько оторвано от языка айну и от того, что считалось традиционной культурой. Несмотря на это, у меня всё же была возможность выучить несколько песен упопо от приходивших иногда пожилых женщин, это было очень весело.

Когда я учился во втором классе начальной школы, я посмотрел выступление труппы «Варабидза», она исполняла айнский танец с луком ку римсэ. Энергичные мужественные движения произвели на меня неизгладимое впечатление, и мне захотелось непременно научиться этому танцу.

Случай изучать танцевальную песню айну представился через год, и ещё через два появилась возможность изучать танцы. Ещё один год прошёл, прежде чем у меня была возможность выучить песню и танец айну, и ещё два, прежде чем я освоил их. Сейчас сложно представить, насколько непросто тогда было найти информацию.

Изучение языка

Матери посетили несколько лекций по языку айну в университете Васэда. Когда они учили меня словам, которые там узнали, я был счастлив учить наш собственный язык, насколько бы иностранным он ни казался, и с удовольствием использовал его. Однако матери работали, и учёба не слишком продвигалась.

Кажется, примерно когда я учился в шестом классе, Накагава Хироси, исследователь языка айну (сейчас – профессор Университета Тиба), проводил занятия для Канто утари кай. Я тоже на них ходил, но в то время увлёкся комиксами-манга и видеоиграми, поэтому учился не слишком добросовестно. Тем не менее мне нравилось, как он использовал скороговорки, песни и камуи юкара (эпос о богах), которые я повторял, пока не запоминал наизусть. Я не мог различать отдельные слова, значение которых я не понимал, а учил как набор звуков. Смысл я стал понимать, когда учился в университете.

Айнское имя моей бабушки

Когда я учился во втором классе средней ступени школы, в Сидзунай (сейчас – пос. Синхидаки) на Хоккайдо Общество общения с представителями малых народов проводило встречи с пожилыми людьми, которые много знали о культуре и языке айну. Мы поехали туда с отцом, и моя бабушка тоже пришла, когда мама ей сообщила об этом.

Моя бабушка тогда жила неподалёку, в Биратори. Мама помнила, что когда она была очень маленькой, взрослые использовали язык айну в общении, но бабушка никогда не говорила об айну ни в семье, ни вне дома. Перед моим рождением мама спрашивала ее об истории семьи, о словах и обычаях, но та никогда не отвечала.

Неожиданно, когда я произнёс камуи-юкара при бабушке на собрании в Сидзунай, она полностью переменила отношение и поддержала мои стремления узнать об айну.

Я ездил к ней в гости во время школьных каникул, чтобы с ней пообщаться. Она рассказала мне, что у неё самой есть айнское имя, и сообщила имена прадеда и прабабушки. Её звали Тоонинтэмах – имя было связано, судя по всему, с тем, что она в младенчестве пила много молока. Прадеда звали Аськэтоку, прабабушку – Тикасухпа. Казалось бы, наличие у бабушки айнского имени само собой разумеется, но раньше я об этом не задумывался. Когда я узнал об этом – это стало для меня потрясением, и я остро ощутил свою связь с историей айну.

Диалект Карафуто и культурные различия

Общение с бабушкой протекало не слишком гладко. Разговоры об айну вызывали у неё много сложных эмоций, и часто она вообще не разговаривала, когда у неё не было настроения. Меня ещё удивляло то, что иногда слова айнского языка у неё звучали иначе, чем те слова айну Хоккайдо, которые я учил.

Например, «Сиисан тункэ та окаяхти (Ты жил среди вадзин, т. е. этнических японцев)! Потому язык айну не понимаешь» – в её выговоре гласные звучали дольше, а произношение ха было похоже на короткий вздох. Я сказал ей об этом, и она ответила, что это «потому, что я с Карафуто (японское название Сахалина), там по-другому, чем на Хоккайдо». Слово «Карафуто» тогда врезалось мне в память.

До этого айну у меня ассоциировались с Хоккайдо, но до современной эры они жили от южного Карафуто (Сахалина) и островов Тисима (Курильских) до Хоккайдо и севера региона Тохоку. После Второй мировой войны айну Тисима и Карафуто переселились на Хоккайдо и южнее. Часть других коренных народов Карафуто, такие как ороки и нивхи, также переехали на Хоккайдо в то время. Моя бабушка жила в деревне под названием Райтиси на западном побережье Сахалина, а в соседней деревне жили ороки, которые переехали туда из-за брака или работы. Хотя у айнов общий язык и культура, в разных местах могли быть свои особенности. Я отчётливо это ощутил, когда общался с бабушкой.

После этого все мои мысли были о Карафуто. Я хотел знать о жизни и языке моих предков, но они, вероятно, были не такими, как на Хоккайдо. Я начал думать о разнообразии языка и культуры айну.

Сахалин находится на южной окраине собачьей упряжной культуры Восточной Азии. Техника и названия, используемые среди сахалинских айну, очень похожи на аналогичные у северных народов. На рисунке показана сэта кирау, головное украшение вожака упряжки

Отторжение безразличием

Хотя ещё со времён средней школы я испытывал всё больший интерес к культуре айну, с окружающими я говорил об этом всё меньше. Учителя и одноклассники либо не знали об айну, либо не интересовались ими, считая, что стремление знать об айну – просто любопытство, и отношение к этому было не слишком хорошим. В исследованиях расизма используется термин «микроагрессия» – это проявляющееся в типичном ежедневном общении на бессознательном микроуровне презрительное, снисходительное либо клеветническое отношение. Об этом сложно говорить как о проблеме, когда оно проявляется в незначительной степени и непреднамеренно, но это сильно вредит тому, на кого оно направлено. Долгие годы я не знал, как описать свой опыт, но теперь, мне кажется, слово «микроагрессия» как раз подходит к этому, включая отрицательное отношение и безразличие к языку и культуре моих предков и к ним самим.

Я продолжал изучать верования и язык айну на вечернем отделении в университете в Саппоро. В университете было только два курса обычной учебной программы, остальное – это частные семинары. Чем больше я изучал, тем до боли чувствовал, как вся информация сконцентрирована на Хоккайдо, и чтобы узнать о Карафуто, мне придётся провести собственное исследование.

Когда я собирал материалы о верованиях айну на Карафуто во время обучения в аспирантуре, я начал чувствовать, что культура айну и на Хоккайдо не однородна, а обладает разнообразием. Я также выяснил, что есть и другие айну с корнями на Хоккайдо, изо всех сил стремящиеся узнать о своих предках, как и я. К счастью, в 2005 году меня приняли на работу куратором в Музей айну. Я был там много раз, будучи студентом, и многому научился там. Я хотел поделиться тем, что я узнал из своего исследования, со многими утари.

Мужчина молится, держа в правой руке церемониальный жезл икупасуи, используемый при подношении сакэ богам; в левой руке – лакированная чашка для сакэ, приобретённая в ходе торговли с Японией

Недавно я кое-что понял в ходе разговора с женщиной из утари, которая тоже исследует материальную культуру. У неё в период взросления не было возможности познакомиться со своей культурой и историей, она ощущала лишь негативное отношение общества к айну. Уже повзрослев, она стала изучать традиционную культуру, стала исследователем и занялась её возрождением и повышением осведомлённости о ней. Изучение своей культуры и распространение знаний о ней стало для неё чем-то вроде возвращения здоровья. Услышав это, я осознал значение культурного возрождения.

Парк гармоничного сосуществования народов и возрождение для всех

Мифы, верования, ремёсла и музыка айну все по-своему очень привлекательны. Хотя айны, как говорят, жили «в гармонии с природой», существование множества устных преданий о браконьерской рыбной ловле и охоте, монополизации и пищевых отходах указывает на то, что и в нашем обществе были люди, сосредоточенные на материальном благосостоянии. Возможно, фактический опыт истощения ресурсов стал причиной того, что литература и верования учат знать меру. Меня радует, что предки думали о таких вещах, и нравится обдумывать это.

Есть несколько комических историй айнов о персонажах именуемых Пананпе и Пенанпе. В этой истории бог моря учит их поклонению.

Кроме удовлетворения интеллектуальной любознательности, я чувствую, что это исследование помогает мне выздороветь. Некоторые говорят, что идентичность строится на знании традиционной культуры, но я не стал айном, изучая язык. Я был айном, когда ничего не знал. В моём случае, изучая язык, культуру и историю, я приобрёл собственную точку зрения на предков, которые их развивали и сами являлись частью истории и культуры. Я не склонен чрезмерно романтизировать айну, но я понял, что презрение к ним было беспочвенным и неоправданным. Осознание этого и распространение знаний приносит мне то же чувство выздоровления.

В апреле 2020 года откроется Парк сосуществования народов Упопои, в состав которого войдёт и Национальный музей айну (из-за пандемии коронавируса открытие парка было отложено до конца мая, – прим. ред.). Я очень надеюсь, что это поможет многим утари обрести здоровье. В современном японском обществе айну – не единственные люди, оторванные от своих корней. Среди этнических японцев вадзин некоторые чувствуют подавленность от разговоров об однородном «едином народе», в то время как других тщеславие часто подталкивает к проявлению нетерпимости. В этом смысле преобладающее большинство тоже нуждается в выздоровлении. Видя культурное возрождение айну и используя его в качестве примера, позволяющего взглянуть внутрь себя, они поймут, что не все их собственные устремления соответствуют общепринятым ценностям общества. Важность разнообразия связана с пониманием и значимости собственных ценностей, которые отличаются от ценностей других. 

Фотографии и иллюстрации предоставил Китахара Дзирота мокоттунас

Фотография к заголовку: Украшенные витой стружкой ритуальные жезлы инау, изготовленные автором статьи, который занимается их изучением.

(Статья на японском языке опубликована 27 марта 2020 г.)

Статьи по теме

• Для чего нужен новый закон об айнах, или перспективы японской политики в отношении коренных народов
• «Самосознание окинавцев» и право жителей Окинавы на самоопределение
• Айны на Охотском море в Средние века и Новое время
• Далёкий Северный шёлковый путь: Приморье глазами Мамии Риндзо
• Путешествие корреспондентов газеты "Хоккайдо симбун" на курильский остров Парамушир
• Далёкий Северный шёлковый путь: Приморье глазами Мамии Риндзо