Американский писатель Грегори Кезнежат – лауреат литературной премии Киото

«Омамори» и «амулет»

В 2019 году город Киото учредил литературную премию для начинающих писателей. Помимо общей программы, в конкурсе есть номинация для произведений на японском языке, написанных иностранными авторами. Весной 2021 года в обеих номинациях победил роман «Пробежки вдоль Камогавы» (Камогава ранна), написанный уроженцем США Грегори Кезнежатом.

Роман, излагаемый от второго лица, посвящён молодому американцу, изучающему японский язык в старших классах и в университете. В 16 лет главный герой провёл две недели в Киото, и чтобы ещё раз побывать в этом городе, он подаёт заявку на участие в программе JET и приезжает в Японию в качестве помощника преподавателя английского языка. Его направляют на работу в школу средней ступени в пригороде Киото. Впоследствии он преподаёт разговорную речь в школе английского языка. Во время пребывания в Японии герой знакомится с литературой Танидзаки Дзюнъитиро. Действие романа развивается на фоне киотских улиц и набережной реки Камогава.

Сюжет романа вымышленный, однако в нём много автобиографических моментов. Среди других произведений, посвящённых жизни иностранца в современном Киото, можно вспомнить книгу «Итигэнсан» (1997), номинировавшуюся на литературную премию Акутагава. Автор «Итигэнсан» – выходец из Швейцарии Дэвид Зопетти, изучавший литературу в университете Досися. Книга создана по мотивам романа Танидзаки Дзюнъитиро «История Сюнкин» и рассказывает о чувстве одиночества, охватывающем автора в древней столице, встрече со слепой женщиной, их любовном романе и последующем расставании.

«Пробежки вдоль Камогавы» не только описывают жизнь иностранца в Киото, но и поднимают проблемы языка, перевода и коммуникации. В начале романа 16-летний герой посещает буддийский храм. Делясь впечатлениями, он называет продающиеся в храме омамори словом «амулет», однако его не покидает ощущение, что при переводе на другой язык часть смысла теряется. Так формулируется одна из центральных проблем романа.

Загадочная японская письменность

Кезнежат родился и вырос в городке Гринвиль в американском штате Южная Каролина. Его отец, выходец из Ирана, говорил на двух языках – английском и персидском.

«В детстве я восхищался умением своего отца переключаться с языка на язык. Как будто у него было две личности. Когда приходили письма из Ирана, отец пересказывал на английском языке их содержание. Я был поражён, что эти строчки, совсем не похожие на буквы, обладали смыслом!»

Кезнежат приступил к изучению японского языка в старших классах. В то время Гринвил стремился привлечь в город японские компании, и в программе школы, где учился Кезнежат, появился японский язык. Его своеобразная письменность поразила Кезнежата не меньше, чем персидская вязь. В университете Кезнежат специализировался в компьютерных науках и английской литературе и продолжал изучать японский. В 2007 году он приехал в Японию в качестве помощника преподавателя английского языка. По окончании контракта он не вернулся на родину, а поступил в докторантуру университета Досися в Киото.

«Я хотел жить в Киото, к тому же решил, что лучше изучать японский язык и литературу, находясь в среде, а не смотреть на них глазами живущего за пределами страны аспиранта».

Сейчас Кезнежат живёт в Токио, но навещает Киото каждые несколько месяцев. «Я не могу назвать Киото своей родиной, но я прожил там 10 лет, поэтому, услышав кансайский диалект, чувствую себя как дома».

Выбор стиля повествования

По словам Кезнежата, он не сразу решил, от какого лица писать роман. «У каждого способа есть свои достоинства, однако если писать от первого лица, то читателям, для которых японский язык является родным, может показаться, что рассказчик-иностранец обращается к ним чересчур эмоционально. Когда автор пишет от третьего лица, он вместе с читателем смотрит на персонажей со стороны. И тогда я решил вести повествование от второго лица. Это помогло мне немного размыть границу между автором и читателем и отдалиться от главного героя, жизненные события которого перекликаются с моими»

Книга «Пробежки вдоль Камогавы», содержавшая помимо одноимённого романа рассказ «Языки» (Игэн), была опубликована в конце октября.

Майк, главный герой рассказа «Язык», преподавал в школе разговорного английского языка. Школа обанкротилась, и Майк переезжает к своей девушке Юрико. Он пытается заниматься письменными техническими переводами, но однажды друг предлагает ему подрабатывать в роли священника на свадебных церемониях. Где бы Майк не очутился, он должен играть роль «человека, говорящего на английском языке». Во время секса девушка настаивает на использовании английского, в роли священника его просят не говорить на японском слишком правильно.

«Я написал рассказ от первого лица, чтобы подчеркнуть чувства Майка. Текст пронизан юмором и иронией. Многие выходцы из англоговорящих стран живут в Японии много лет, не имея возможности говорить по-японски. Когда они пытаются говорить по-японски, на них оказывают безмолвное, но мощное давление, чтобы они изъяснялись на английском. Их загоняют в рамки «иностранца, говорящего на английском языке». В подобной ситуации присутствуют как смешные, так и печальные моменты, и я отразил их в своём рассказе».

Личность для каждого языка

Когда Кезнежат только начал изучать японский, изобилие местоимений первого лица казалось ему загадкой. «В английском для выражения «я» существует только «I», поэтому сначала я не мог понять разницу между боку («я» мужское) и ватаси («я» нейтральное). Приехав в Японию, я заметил, что все мальчики в школе используют орэ («я» мужское разговорное). Я никак не мог понять, какой ситуации соответствует каждое местоимение».

Кезнежат указывает на разницу между английским «I» и боку, которое использует Майк.

«Мне кажется, что у меня две личности – одна для японского языка, вторая для английского. Когда я начинаю беседу по-японски, а мне отвечают «Вы можете говорить на английском», это меня сбивает. Собеседник пытается подстроиться под меня, но мне кажется, что он отвергает моё присутствие в японском языке. Говоря по-японски, я не перевожу свои мысли с английского, а задействую свою личность, функционирующую на японском языке. Обычно считают, что подлинное раскрытие личности происходит на родном языке, но мне кажется, что для каждого языка формируется отдельная личность».

После присуждения литературной премии Киото Кезнежат давал интервью американскому университету, в котором он учился. Интервью проводилось на английском языке. «Я не ожидал, что это будет так трудно. Английский язык для меня родной, поэтому теоретически мне удобнее говорить на английском. Но все мои научные труды по литературе и все книги написаны на японском, поэтому у меня непроизвольно вырывался японский язык. Мне казалось, что я перевожу на английский сам себя, настолько мне хотелось говорить по-японски».

Почему японский?

В 1992 году американский писатель Леви Хидэо первым из западных авторов получил литературную премию Нома за написанный на японском языке дебютный роман «Комната, в которой не слышен “Звёздно-полосатый флаг”» (Сэйдзёки но кикоэнай хэя). В послесловии он упомянул, что его часто спрашивают, почему он пишет на японском. Наверняка этот вопрос задают всем авторам, для которых японский язык не является родным, включая Ли Котоми, удостоившейся в нынешнем году премии Акутагава.

«Совершенство книг Леви обусловнено в том числе использованием японского языка. Он тоже говорил, что предпочитает обращаться к японским читателям непосредственно, без перевода, – отмечает Кезнежат. – Например, английский перевод «Комнаты, в которой в которой не слышен “Звёздно-полосатый флаг”», могут воспринять просто как занимательную историю о молодом человеке, открывающем себя в процессе пребывания в другой стране и осознания своих отличий с окружающими. Перевод меняет не только содержание книги, меняется читатель и контекст. В качестве читателя японской версии могу отметить, что перевод утратил нечто важное, что присутствовало в оригинале. Я не считаю перевод лучшей или худшей версией, но это несомненно другая книга».

«Родители спрашивали меня, почему я пишу на японском языке, который им неизвестен. Английский перевод пригодился бы для семьи и друзей, не владеющих японским, но если бы мне предложили перевести книгу, я бы задумался. Это очень трудный вопрос».

Написанная на японском языке книга не может войти в фонд мировой литературы без перевода.

«Я не стремлюсь предлагать свою книгу людям во всём мире. Мне нравится процесс творчества на японском языке. Есть ещё один момент – это неприятие современного культа английского языка, придания ему статуса «глобального английского». Хорошо, что литература пересекает границы, но для этого не обязательно пользоваться переводами. Я придаю большое значение существованию авторов, пишущих на не родном для них японском языке, а также Тавады Ёко и других уроженцев Японии, пишущих на иностранном языке», – отмечает Кезнежат.

Перевод как проекция идеального образа

По мнению Кезнежата, японская литература в англоговорящих странах – это всегда проекция идеального с точки зрения местных читателей образа Японии.

«После Второй мировой войны был популярен жапонизм с его нежной, женственной, традиционной Японией, и первые английские переводы японской литературы соответствовали этой концепции. Современный спектр переводной японской литературы лучше отражает её многогранность, однако это обусловлено изменениями, которые произошли с англоговорящими читателями».

Основная тема научных исследований Кезнежата – произведения Танидзаки Дзюнъитиро и английские переводы его книг. В будущем Кезнежат намерен сконцентрироваться на литературном творчестве. Сейчас он работает над двумя книгами, действие одной из которых развёртывается в южной части Америки.

«Прочитав «Белую бумагу» (Сирой ками) Сирина Недзаммафи (иранский автор, дважды номинировавшийся на литературную премию Акутагавы), я был удивлён – действие происходит не в Японии, а в Иране. Однако в процессе конкурсного отбора возник вопрос, почему книга написана именно на японском. Возможно, этот роман не отвечал потребностям читателей. Люди считают, что трансграничная литература должна описывать жизнь иностранцев в Японии. Моя дебютная книга относится именно к этой категории, и я считаю, что она имеет право на существование. Однако трансграничная литература нуждается в большей свободе самовыражения»

Фотография к заголовку: Грегори Кезнежат в офисе Nippon.com, Токио (фотографии © Nippon.com)