Поэтесса на все времена: Ёсано Акико и однополая любовь

Страстное увлечение

Была ли Ёсано Акико квиром? – спросила меня знакомая поэтесса, увидев в Интернете список поэтов, которые могли относиться к сексуальным меньшинствам. Ранее она призналась мне, что является квиром, поэтому данная тема имела для неё особое значение.

Читатели, убеждённые в неразрывной связи творчества и жизни авторов, уже давно развлекались историями о сексуальности Акико, но я не обращала на них внимания. Даже после появления «доказательств» мне казалось, что здесь больше дыма, чем огня. Однако подруга относилась к данному вопросу серьёзно и имела личную заинтересованность, и это заставило меня взглянуть на проблему глубже. Среди множества разрозненных эссе Акико я обнаружила произведение с интригующим заголовком «Автобиографические заметки об однополой любви» (Досэй но ай дзидэн но иссэцу, 1917). Этот болезненно откровенный и трогательный рассказ повествовал о страстном увлечении Акико своей одноклассницей во время учёбы в женской гимназии Сакаи. Давайте рассмотрим сюжет рассказа, а затем вернёмся к вопросу, с которого всё началось.

Рассказ, как и многие другие произведения Акико того времени, начинается с изучения этимологии слова, в данном случае это было слово «омэсан». «Омэсан» обозначает интимную связь между двумя женщинами и записывается с помощью иероглифов «мужчина» и «женщина», однако Акико, ссылаясь на слова знакомой школьницы, пишет, что это слово происходит от «омэдэтай» (радостный), потому что окружающие завидуют счастью пары. «Записывая «омэсан» с помощью иероглифов «мужчина» и «женщина», мы превращаем невинное явление в нечто отталкивающее, о чём страшно даже подумать». Иными словами, Акико настаивает на непорочной чистоте однополой любви между женщинами и выступает против орфографических правил, придающих этим отношениям эротический оттенок.

Феномен гомосексуальной любви, объединяющей романтическую дружбу с сексуальной страстью, появился в Японии в конце XIX века одновременно с публикацией переводов книг одного из основоположников сексологии Рихарда фон Крафта-Эбинга. Акико, как и другие люди, идущие в ногу со временем, знала о существовании теории, считающей гомосексуальную любовь половым извращением. Протестуя против использования иероглифов «мужчина» и «женщина» для записи слова «омэ», Акико отрицала присутствие в нём лесбийской любви. Одновременно она подчёркивала понятие чистой духовной однополой любви, превосходящей по интенсивности обычную эротическую гетеросексуальную любовь, после чего без промедления переходила к рассказу о личном опыте:

«Я твёрдо уверена, что любовь между девушками – это отнюдь не сексуальное извращение. Я знаю, что эта любовь сопровождается более интенсивным накалом страстей, нежели любовь мужчины и женщины. У меня была такая подруга. Люди считают, что в подобных отношениях любовь взаимна и сбалансированна, но в нашем случае это было 8 с моей стороны и 2 – с её. Очевидно, что такая любовь абсолютно иррациональна, но даже тогда я полностью осознавала это»

«Подруга, назовём её М, была одного со мной возраста. Её семья не являлась историческим родом, а относилась скорее к классу нуворишей. Моя пылкая любовь длилась три года, с 14 до 16 лет» Следует учитывать, что Акико пользуется методом кадзоэ-доси, когда при рождении ребёнок считается годовалым, а затем каждый год 1 января он становится старше ещё на 1 год. Акико родилась в декабре, поэтому описываемые в рассказе события происходили, когда ей было 13-15 лет.

Огни большого города

Акико привлекала связь М с Осакой – ближайшим крупным городом в окрестностях Сакаи, с которым было связано множество томительных мечтаний о свободе и красоте. М всегда носила типичную для Осаки причёску и украшала волосы множеством прекрасных ленточек. Это привлекало внимание Акико, вызывало обожание, а также размышления о том, часто ли встречается М с жителями Осаки. Эти раздумья «послужили началом к моей любви», – писала Акико.

Оказалось, что М действительно тесно связана с большим городом и может много рассказать о жителях Осаки и их привычках. Сначала Акико думала, что М просто повторяет слова других людей, но затем осознала, что М «рассказывала о том, что видела своими глазами», и увлеклась М ещё больше, потому что Осака была для неё предметом недостижимого обожания.

«Рассказы о яркой жизни в Осаке не вызывали восторга у девочек, выросших на тусклых тёмных улочках старого Сакаи. Мне хотелось быть рядом с М в гладильной комнате (девочки занимались в одной группе на уроках труда), и я начала придумывать поводы, чтобы пойти туда, когда я знала, что там есть М. Мне также нравилось, что М шьёт вещи только для себя, и это всегда были новые кимоно из тонкого шёлка», – продолжает Акико.

«В то время я никогда не завидовала, а думала о счастье других и своей удаче и использовала это в своих фантазиях, поэтому когда я тихо шила и видела испещрённые полосками и узорами кимоно М, это служило источником фантазий. Я была так счастлива, когда мы стали вместе обедать в школьной столовой. Затем мы начали вместе ходить домой из школы. Когда утром по дороге в школу я замечала М, моё сердце билось быстрее. Однажды М предложила, чтобы на следующий день мы пришли в школу с причёсками симада, и я пришла в восторг. Но потом она сказала, что наши планы стали известны одной из её лучших подруг, поэтому нам придётся отказаться от этой затеи, чтобы не задевать чувства подружек. Взамен она предложила, что сначала она будет ходить с этой причёской неделю, а затем я, и об этом будем знать только мы двое.

Но вместо того, чтобы действовать по новому плану, я сделала причёску симада в тот же день, что и М. Я хотела вызвать зависть у её подруг. И как отвратительно я себя чувствовала, когда М возненавидела меня за это!

Однажды после уроков я ждала М в коридоре под лестницей, чтобы пойти вместе домой, когда пришла её подруга и сообщила, что М просила передать, что она задерживается, поэтому мне лучше пойти домой. С трудом понимая, что я делаю, я взбежала по лестнице. В слезах я сказала М: «Отныне ты можешь ходить домой с другой подругой!» Впоследствии я никогда не ощущала такой сильной ревности даже за 17 лет жизни в браке»

Невозможная дружба

Чувства Акико, их эгоцентричность, стремление обладать объектом любви вызывают множество вопросов, однако сама Акико обращает внимание на другой аспект: как могла интеллектуальная, амбициозная, начитанная девочка тратить время на несбыточную дружбу с человеком намного ниже её самой, для которой красивые бантики и сплетни о бомонде были смыслом жизни? Вот как Акико объясняет это явление:

«Трудно поверить, что такому человеку, как я, могли нравиться разговоры о моде и сплетни об осакском театре и его актёрах. Сначала мне следует описать своё сложное психологическое состояние. С одной стороны, я хорошо знала, что все разговоры девочки, которую я называла М, были пустыми и бессмысленными. Начиная с 11 или12 лет (в оригинале: «12 или 13 лет» с учётом кадзоэ-доси) я увлекалась чтением, новыми и старыми произведениями, испытывала огромную жажду к знаниям. Желание учиться поглощало меня. В школе меня настигал страх, что когда М узнает о моей любви к учёбе, нам придётся расстаться. Ради любви к М я начала превращаться в глупую девушку»

«Страстная любовь не всегда настолько иррациональна, как в моём случае. Я напоминала мужчину, притворяющегося некультурным во время общения с гейшами. Но я страстно любила её, и градус этой любви удивляет меня даже сейчас»

Женщину, сумевшую описать этот тяжёлый и острый эпизод из своей юности, до сих пор считают воплощением идеальной жены и мудрой матери, в которую она превратилась после выпуска первого поэтического сборника. Однако этот рассказ, а также множество стихов и эссе о взлётах и падениях её прочного брака с Ёсано Тэккан (Хироси), любовь к которому она пронесла через всю свою жизнь, ставят крест на репутации идеальной жены и матери.

Парадокс?

Вернёмся к вопросу, с которого начинается статья: была ли Акико квиром, иными словами, испытывала ли она страстную эротическую любовь к женщине? Исходя из приведённого выше рассказа, я отвечу отрицательно. В начале рассказа Акико упоминает, что испытанная ею любовь к женщине не имеет сексуального подтекста, то есть не является лесбиянством, которое она считает извращением. Наряду с этим Акико отмечает, что асексуальная любовь может быть сильнее сексуальной любви между мужчиной и женщиной. С современной точки зрения это парадокс, и я считаю этот парадокс наиболее значимой частью этого рассказа.

Акико росла в период, когда романтическая дружба между женщинами была обычным явлением в Японии, Европе и Америке, и этому имеется множество свидетельств в литературных произведениях. Данное явление существует и сейчас, но оно затерялось в головокружительном изобилии видов сексуальности, начиная от строгой бинарности до пансексуальности. Акико как будто предсказала гибель представления о гендере как бинарной концепции в следующих строках:

«Общепринятая разница между мужчинами и женщинами чересчур поверхностна и лишь частично обоснована. Некоторые мужчины имеют черты лица, кожу, тембр голоса и даже характер и чувства как у женщин. И наоборот, у некоторых женщин эти признаки типично мужские. Таким образом, должно существовать определённое число мужчин, способных рожать детей, и женщин, имеющих талант, чтобы стать писателем, учителем, фермером или философом. Если разработать теорию и провести эксперименты, мы бы убедились, что определять принадлежность к женскому или мужскому полу только на основе репродуктивной способности – это ошибка»

Считая Акико квиром, мы переносим на неё наше представление о любви. Акико жила в период, когда отношение к романтической дружбе между женщинами менялось от положительного к отрицательному. В книге «Превосходя любовь мужчины» (Surpassing the Love of Men, 1981) Лилиан Фадерман пишет, как «кажущееся либеральным мнение о сексе в XXI веке» привело к ригидности. Наделяя сексуальное влечение статусом основного инстинкта, мы «отрицаем обогащающую романтическую дружбу, которая раньше считалась общепринятым явлением».

В наше помешанное на сексе время трудно представить асексуальную связь, которая превосходит по интенсивности любовь к мужчине, однако рассказ Акико посвящён именно такому явлению. Произведения Акико часто кажутся современными, но не в данном случае. Или всё же? Возможно, она затрагивает универсальную и неизменную тему, вне зависимости от того, как относятся к этому современные нравы. Как всегда, Акико честно описывает свои эмоции, обучая нас распознавать свои.

Фотография к заголовку: две девушки идут вдоль моста Бэнкэй в Токио (журнал «Сёдзё гахо», декабрь 1913 г.)