Обеспечение безопасности Японии, США и Южной Кореи «после Юн Сок Ёля»: чем ответят Япония и Южная Корея на перенос фокуса администрации Трампа на противостояние с Китаем и Тайвань?

Японско-южнокорейское взаимодействие – «не выбор, но неизбежная необходимость»

Вслед за объявлением президентом Юн Сок Ёлем 3 декабря прошлого года военного положения, парламент Южной Кореи своим решением об импичменте приостановил его президентские полномочия, и обязанности президента временно исполняют премьер-министр, а также вице-премьер по экономике и по совместительству министр финансов и государственного планирования. Голосование на выборах следующего президента назначено на 3 июня. Соответственно, Южная Корея на полгода осталась без лидера. Не имея возможности заниматься в достаточной мере дипломатической работой на высшем уровне в крайне важный период перехода президентской власти в Соединенных Штатах Америки от Джо Байдена к Дональду Трампу и введения последним так называемых «ответных» таможенных пошлин, Южная Корея оказалась «страной в затруднительном положении».

В этот турбулентный период поддержку Южной Корее оказывает ее соседка – Япония. В то время, когда президент «отсутствует», японское правительство внимательно следит за ситуацией и сотрудничает с южнокорейским правительством, будучи «крайне заинтересовано» в отношениях с Южной Кореей. Тем самым, наряду с японо-южнокорейским, Япония поддерживает и трехстороннее японо-американо-южнокорейское партнерство.

В выпуске газеты «Асахи симбун» за 21 марта 2025 года на первой странице опубликовано интервью министра иностранных дел Южной Кореи Чо Тхэ Юля, в котором он, отмечая, что «друзья, которые не бросают в беде – Япония и другие дружественные страны – своими словами поощрения и поддержкой очень нам помогли», говорит о том, что «в январе этого года, когда внутренняя обстановка в Южной Корее была невероятно тяжелой, министр иностранных дел Японии Ивая Такэси, невзирая на критику, звучавшую у себя дома, посетил нашу страну, и мы от всего сердца признательны ему за это дружеское и смелое решение». Далее, 4 апреля, когда Конституционный суд Южной Кореи окончательно утвердил импичмент Юн Сок Ёлю, премьер-министр Исиба Сигэру в своем выступлении на заседании комитета по делам кабинета министров Палаты представителей Парламента Японии сказал: «На этот год приходится 60-я годовщина восстановления дипломатических отношений. Как бы ни складывалась ситуация, мы намерены заниматься японо-южнокорейским сотрудничеством как одной из наших важнейших задач».

Отчего же отношениям Японии и Южной Кореи уделяется такое большое значение именно сейчас? Одна из причин состоит в том, что для японской дипломатии и политики обеспечения безопасности стратегически это абсолютная необходимость. Предыдущий премьер-министр Японии Кисида Фумио, призывая к единству Японии и Южной Кореи в крайне суровой ситуации с обеспечением безопасности региона, в котором находятся обе страны, отмечал: «Сегодня Украина, а завтра, быть может, Восточная Азия». Южнокорейский министр иностранных дел Чо Тхэ Юль продемонстрировал аналогичное понимание ситуации словами: «В крайне сложной международной обстановке последнего времени, когда в геополитической ситуации происходят изменения, сопоставимые со смещением тектонических плит, сотрудничество между двумя нашими странами является не одним из вариантов, а единственным и непременным путём».

Пиковый момент в японско-американо-южнокорейских отношениях

Стратегическое взаимодействие Японии и Южной Кореи идет в комплекте с трехсторонним стратегическим сотрудничеством Японии, США и Южной Кореи. Стратегическое взаимодействие трех сторон представляет собой отношения сотрудничества в области внешней политики и обеспечения безопасности, действующие в треугольнике, в котором между двумя вершинами заключены договоры о союзнических отношениях – между Японией и США, а также между США и Южной Кореей. Эти отношения развиваются с 1950 года – со времен Войны на Корейском полуострове, и в 1994 году они получили официальное закрепление проведением первого трехстороннего японо-американо-южнокорейского саммита, который состоялся на полях одного из мероприятий форума Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества.

Во время первого пребывания Трампа на посту президента США в 2019 году японо-американо-южнокорейское сотрудничество оказалось кризисе. На фоне стратегического соперничества между Соединенными Штатами и Китаем Государственный департамент и Министерство обороны США в рамках своей стратегии в Индо-Тихоокеанском регионе вслед за механизмом четырехстороннего диалога QUAD (Японии, США, Австралии и Индии) предприняли попытку создания трехстороннего японо-американо-южнокорейского механизма, но президента Трампа это не заинтересовало, поскольку тогда он был увлечен идеей диалога с северокорейским лидером – председателем (а ныне генеральным секретарем) Ким Чен Ыном. В Южной Корее президент-прогрессист Мун Чжэ Ин также отдавал приоритет налаживанию межкорейского диалога. В 2018-2019 годах отношения между Японией и Южной Кореей зашли в кризис из-за целого ряда событий, в том числе разногласий по проблемам исторического прошлого (судебное решение, связанное с принудительным трудом), экономического противостояния (ужесточение Японией контроля за экспортом в Южную Корею), противостояния по вопросам обеспечения безопасности (уведомление со стороны Южной Кореи об упраздении японо-южнокорейского договора о защите данных военной разведки (GSOMIA)), инцидент с направлением в сторону японского корабля южнокорейского боевого радара и др.

В то время президент Трамп фактически оставлял отношения между Японией и Южной Кореей без внимания, но ситуация коренным образом изменилось с появлением на политической вершине в США президента Джо Байдена, а в Южной Корее – президента Юн Сок Ёля, которые активно занялись восстановлением японо-южнокорейского и японо-американо-южнокорейского сотрудничества. Эти усилия нашли отклик у премьер-министра Японии Кисиды Фумио, а в конечном счете привели к проведению в августе 2023 года трехстороннего саммита Японии, США и Южной Кореи в Кэмп-Дэвиде. Ранее трехсторонние встречи Японии, США и Южной Кореи уже проводились на полях саммитов АТЭС и прочих мероприятий, но данная встреча в Кэмп-Дэвиде стала первым отдельно организованным и проведенным саммитом. Сейчас это выглядит как поистине замечательное сочетание обстоятельств, когда исторические механизмы заработали как следует.

Значение встречи в Кэмп-Дэвиде состоит в том, что она весомо и зримо вывела японо-американо-южнокорейское сотрудничество на новый стратегический «пик». Она задала новый смысл партнерству, которое стало теперь не только механизмом работы по большей части над проблемами, связанными с Северной Кореей, но и одним из ключевых звеньев стратегии в Индо-Тихоокеанском регионе с учетом необходимости уравновесить Китай. Более того, в свете войны в Украине эта встреча на высшем уровне сделала участников еще и партнерами в защите международного порядка, основанного на верховенстве закона. К тому же, трехстороннему сотрудничеству отвели и роль всеобъемлющего партнерства в решении таких задач как обеспечение экономической и технологической безопасности, поддержка развития, борьба с изменением климата и т. д. Были институционализированы межправительственный диалог и сотрудничество, а кроме того, учрежден Офис японо-американо-южнокорейской координации.

Влияние особого внимания к Индо-Тихоокеанскому региону и смещения фокуса на противостояние Китаю и Тайвань

С приходом в январе 2025 года ко власти в США второй администрации под руководством Трампа, помимо прочего, звучали и опасения и по поводу продолжения японо-американо-южнокорейских отношений. Но если внимательно присмотреться к происходящему, то администрация Трампа, даже избегая упоминаний о саммите в Кэмп-Дэвиде, в отношении японо-американо-южнокорейского сотрудничества как такового проявляет намерение продолжать работу. В совместном заявлении по итогам японо-американской встречи на высшем уровне седьмого февраля в Вашингтоне стороны подтвердили намерение следовать «многоуровневому сотрудничеству и согласованию действий: (1) Японии, США, Австралии и Индии, (2) Японии, США и Южной Кореи, (3) Японии, США и Австралии, (4) Японии, США и Филиппин. Механизм японо-американо-южнокорейского сотрудничества сохранился. С тех пор трехсторонние встречи глав внешнеполитических ведомств Японии, США и Южной Кореи состоялись уже дважды.

Президент США Дональд Трамп (справа) и премьер-министр Японии Исиба Сигэру на совместной пресс-конференции по итогам японо-американского саммита, 7 апреля 2025 г., Вашингтон, США (© Jiji Press)

Вместе с тем содержание работы изменяется в соответствии с задачами, которым отдает приоритет администрация Трампа. Один из этих приоритетов именуется «смещением фокуса на противостояние Китаю и Тайвань». На внешнеполитическом направлении, помимо вице-президента Джея Ди Вэнса, которого называют «умеренным изоляционистом», в состав американской администрации входят советник по национальной безопасности Майкл Уолтц, а также заместитель помощника министра обороны Элбридж Колби. Они являются сторонниками традиционной для республиканцев внешнеполитической линии – уделения большого влияния альянсам и жесткой антикитайской линии. Как «умеренные», так и «ястребы» требуют, чтобы страны-союзницы США брали на себя соответствующее бремя расходов, но контрастом к происходящему в Украине и Европе выступает то, что в Индо-Тихоокеанском регионе они не проявляют склонности к выводу или сокращению контингента американских войск – скорее, они за укрепление позиций США наряду с требованиями об увеличении содействия и финансового бремени со стороны союзников и единомышленников.

Перенос фокуса на противостояние с Китаем и Тайвань, о котором сообщила газета «Вашингтон пост» 29 марта 2025 года, отражен и в документе Министерства обороны США под названием «Временное руководство по стратегии национальной обороны». Для американских вооруженных сил Китай выступает в этом документе «единственной непосредственной угрозой», «препятствование вторжению и оккупации Тайваня Китаем» названо «единственным актуальным сценарием», а непредвиденное развитие событий между Китаем и Тайванем выделено как наиболее приоритетное направление с указанием срока – «2027 год». Идея состоит в том, чтобы сосредоточить американские вооруженные силы на сценарии возможных событий между Китаем и Тайванем, а большую часть прочих проблем – в частности, сдерживание угроз со стороны России, Северной Кореи, Ирана и др. – взяли на себя союзники США в Европе, на Ближнем Востоке и в Восточной Азии.

Исходя из «временного руководства», перед японо-американским и американо-южнокорейским альянсами, а также трехсторонним сотрудничеством их участников стоят серьезные стратегические задачи. На данный момент в официальных обсуждениях распределения ролей в «комплексных непредвиденных обстоятельствах» – непредвиденном развитии событий сразу на Корейском полуострове и вокруг Тайваня – продвижения нет. Между тем отдание приоритета обороне Тайваня приводит к тому, что снижается уровень важности положения на Корейском полуострове и северокорейских проблем, и это вызывает оторопь в Южной Корее. Она объясняется тем, что в Американо-южнокорейской группе по обсуждению ядерных вопросов (NGG), в рамках которой обсуждаеся расширенное ядерное сдерживание, включая американский «ядерный зонтик», поднимаются такие вопросы как «стратегическая гибкость» в отправке размещенных в Южной Корее американских войск за пределы Корейского полуострова, сокращение и реорганизация американского контингента в Южной Корее, возвращение в военное время права единого оперативного руководства командующего объединенными силами обороны США и Южной Кореи (в настоящее время эту должность по совместительству занимает командующий американскими войсками в Южной Корее) и др. У японо-американского альянса тоже возникает дилемма – как сбалансировать ответные действия в случае непредвиденного развития событий одновременно вокруг Тайваня и на Корейском полуострове.

Соединенные Штаты требуют от союзников самого широкого содействия из соображений сдерживания и защиты от Китая. Помимо совместных учений и стратегического взаимодействия, это содействие предусматривает выстраивание единой системы оборонного сотрудничества – снабжение и техобслуживание американских военных кораблей, цепочки поставок для оборонной промышленности, включая судостроение, и многое другое. Стоит особо отметить, что в отношении Японии, США и Южной Кореи необходимость всего этого (и особенно в судостроении) подтверждается и в совместном заявлении глав внешнеполитических ведомств по итогам переговоров в Брюсселе (3 апреля). Данная задача должна быть предметом «Трехстороннего механизма сотрудничества в обеспечении национальной безопасности Японии, США и Южной Кореи», соглашение о котором подписали в июле прошлого года главы оборонных ведомств трех стран, а кроме того, партнерства со стороны Австралии и AUKUS (Австралия, США и Великобритания), Филиппин и других сторон.

Но вместе с тем следует понимать и риски личной дипломатии (дипломатии сделок) президента Трампа. Укрепление потенциала обороны в Индо-Тихоокеанском регионе может сдержать Китай от вторжения на Тайвань и тем самым позволить избежать нежелательной войны. С другой стороны, поскольку продвигаемые Трампом в данный момент таможенные пошлины («ответные пошлины на основе взаимности»), игнорирующие принципы свободной торговли, наносят вред цепочкам поставок и в экономике, и в обороне, необходимо в скорейшие сроки провести обсуждения и наметить путь к восстановлению стабильности. Президент Трамп также демонстрирует заинтересованность в диалоге с северокорейским лидером Ким Чен Ыном, и нам необходимо подготовиться для того, чтобы Японию и Южную Корею при этом не оставили в стороне. Желательно выстроить механизм обсуждения политического курса, задействовав для этого, в частности, Японо-американо-южнокорейский координационный офис.

Выбор для Южной Кореи: не пора ли перейти к центризму?

Одним из факторов, от которых зависит, в каком направлении будут развиваться японо-американо-южнокорейские отношения, выступает то, какой окажется Южная Корея «после Юн Сок Ёля». В том, что касается американо-китайского соперничества, правительство Юна осуществило переход от «стратегической неоднозначности» правительства Мун Чжэ Ина к «стратегической ясности», развернувшись, пусть и с оглядкой на Китай, к Соединенным Штатам, исходя из концепции «Глобального центрального государства». Результатом стали принятие южнокорейской версии Индо-Тихоокеанской стратегии, предусматривающей участие в поддержании мира и стабильности в Тайваньском проливе, а затем и японо-американо-южнокорейская встреча в Кэмп-Дэвиде.

Правительство Мун Чжэ Ина в 2021 году в контексте американо-южнокорейских отношений также объявило о «партнерстве» собственной «новой ориентации на юг» и американской стратегии в Индо-Тихоокеанском регионе, включая Тайваньский пролив, но этот план имел свои ограничения – в центре его идей находился Корейский полуостров, а с оглядкой на Китай были внесены три «не»: неразмещение дополнительных американских противоракетных комплексов высотной зональной обороны театра военных действий THAAD, неучастие в американских программах противоракетной обороны и отказ от трехстороннего военного союза Японии, США и Южной Кореи. Японо-американо-южнокорейское сотрудничество ограничивалось проблемой Северной Кореи.

Теперь, когда стратегическую обстановку резко изменили события в Украине, сотрудничество России и Северной Кореи, а также тайваньский вопрос, будут ли продолжаться отношения в рамках «японо-американо-южнокорейской оси в Индо-Тихоокеанском регионе и на глобальном уровне», или произойдет смена курса, который является «скорее непреложной необходимостью, нежели одной из альтернатив»? Вероятно, Южная Корея будет искать собственный баланс, в связи с чем вопрос о том, какой эта страна будет «после Юна», вызывает особое внимание.

Поскольку выборы президента проводятся в очень сжатые сроки – голосование пройдет всего два месяца спустя после объявления президенту импичмента, между оппозиционными партиями и консервативной правящей партией «Сила народа» предстоит тяжелая борьба. Наиболее сильной кандидатурой представляется Ли Чжэ Мён от оппозиционной реформистской (прогрессистской) Демократической партии Кореи. Хотя утверждают, что политика Южной Кореи сильно поляризована, в стране имеется и умеренная (беспартийная) центристская прослойка, которой это сильно надоело. Ли необходимо заручиться поддержкой в том числе и этих умеренных избирателей. На внешнем же направлении партнерство с Японией и Соединенными Штатами является неизбежным выбором для того, чтобы преодолеть самые разнообразные трудности, с которыми сталкивается южнокорейское государство.

В последнее время Ли и его партия заявляли как внутренней, так и внешней аудитории о реалистичном курсе «прагматизма», признавая ценность американо-южнокорейского альянса, японо-южнокорейского сотрудничества, а также трехстороннего сотрудничеста Южной Кореи, Японии и США. Тем не менее в том, что касается отношений с Китаем и тайваньской проблемы, их позиция пока неясна. Также они не проявили ясной позиции в том, что касается серьезно изменившейся обстановки в противостоянии Севера с Югом и политики на северокорейском направлении. В интервью газете «Вашингтон пост» от 14 февраля 2025 года Ли приветствовал проведение диалога между США и Северной Кореей. Он заявил, что если удастся добиться значимых результатов в достижении мира на Корейском полуострове и решении проблемы северокорейского ядерного и ракетного развития, то ему захочется выдвинуть Трампа на получение Нобелевской премии мира. Пусть некоторые опасения и сохраняются, отмечая важную веху – 60-летие нормализации дипломатических отношений между Японией и Южной Кореей, хочется надеяться, что в Южной Корее произойдет переход к политическому центризму, в том числе и для преодоления суровой ситуации с обеспечением безопасности, в которой находятся обе страны.

Фотография к заголовку: участники переговоров министров иностранных дел Японии, США и Южной Кореи на полях встречи глав внешнеполитических ведомств стран-членов НАТО – министр иностранных дел Японии Ивая Такэси (справа), госсекретарь США Марко Рубио (в середине), министр иностранных дел Южной Кореи Чо Тхэ Юль (слева), 3 апреля 2025 г., штаб-квартира НАТО в Брюсселе (© AFP/Jiji Press)