Свет и тень Маньчжоу-го: уроки «согласия народов»

Государство Маньчжоу-го (Государство Маньчжурия), существовавшее на протяжении тринадцати с половиной лет с 1932 по 1945 год на северо-востоке Китая, известно как марионеточное государство Японской империи, в котором исполнял свои функции последний император династии Цин Айсиньгьоро Пуи (1906-1967).

Пуи (1906-1967), последний император династии Цин (Кёдо цусин)

С 1920 года Японская империя оказалась в изоляции в Лиге Наций, где занимала положение постоянного члена Совета Лиги, а в марте 1933 года объявила о выходе из состава этой организации. Создание «Маньчжурской империи» в рамках распространения «Великой восточноазиатской сферы сопроцветания», предусматривавшей охват всей Восточной Азии на основе идеи «гармонии рас», ознаменовало начало азиатского этапа Второй мировой войны. Но с поражением Японии это марионеточное государство потерпело крах, и о трагедиях, которыми сопровождалась его история, рассказывают до сих пор.

Строительство государства Маньчжоу-го с игнорированием человеческих прав китайцев, повлекшее колоссальные жертвы, вместе с тем породило цивилизацию и культуру, отражавшую уникальные обстоятельства и особенности. Эту двойственность и противоречивость раскрыл китайский исследователь японской литературы, переживший в Маньчжоу-го непростые времена, который извлек на свет колоссальное количество исторических материалов. Из изысканий становится ясно, что примерно в 1990 году среди исследователей в Соединенных Штатах Америки возникло мнение, согласно которому идея «гармонии рас» («согласия народов») в Маньчжоу-го предвосхищала явление, именуемое «мультикультурализмом», а на Тайване ежегодно проводились мероприятия в память о «Маньчжурских событиях». Более того, исследователи в Южной Корее со всей ясностью показали, что именно опыт Маньчжоу-го оказывал большое влияние на политику военных властей их собственной страны в послевоенный период. Эта двойственность затрагивает самые разные аспекты, побуждая вести все новые исследования и в других странах, и тем не менее, данный феномен все еще требует всеобъемлющего рассмотрения с культурной точки зрения.

«Согласие народов» как политический манифест

Начнем с процесса создания государства. Изначально японские вооруженные силы не планировали создавать марионеточное государство. Восемнадцатого сентября 1931 года молодые офицеры Квантунской армии, проигнорировав позицию Генерального штаба, взорвали полотно Южно-Маньчжурской железной дороги. Объявив это действиями чанкайшистской армии и заручившись поддержкой японских войск, размещенных на Корейском полуострове, Квантунская армия начала вторжение в Маньчжурию. Инцидент в Мукдене (инцидент Лютиаоху), послуживший спусковым крючком для вторжения (которое именуют Маньчжурским инцидентом), вызвал замешательство в японском кабинете министров под руководством Вакацуки Рэйдзиро, следовавшем курсом на международное сотрудничество, что вскоре повлекло смену этого кабинета.

Кстати, остановил самоуправство Квантунской армии, отдав ее командованию распоряжение о строительстве независимого государства, один конкретный человек, оставшийся за кулисами этой истории – Угаки Кадзусигэ (1868-1956), который долгое время служил министром по делам армии, а во время описываемых событий находился на посту генерал-губернатора Кореи. Об этом не было широко известно до выхода в 2021 году моей книги «Маньчжоу-го: переплетение национализмов».

Была и еще одна движущая сила, которую нельзя игнорировать. С самого начала Маньчжурского инцидента бывшая имперская фракция Цин (маньчжурского происхождения) склонялась к поддержке Пуи и предпринимала спешные усилия по выстраиванию отношения с военными политиками, отколовшимися от правительства Чжан Сюэляна. Отец Чжан Сюэляна (1900-2001) Чжан Цзолинь (1875-1928) выстроил независимую власть в обширном регионе, ограниченном с юга Ляодунским заливом и обрамленном горами с трех остальных сторон, по площади территории примерно в 3,4 раза превосходившем Японию, и несколько раз отбрасывал силы Национально-революционной армии (Гоминьдана), возглавляемые Чан Кайши (1887-1975). Чжан Сюэлян, чей отец был взорван Квантунской армией в июне 1928 года, оказывал давление на интересы Японии, занимаясь прокладкой железных дорог и строительством портов. А в конце 1928 года он покорился режиму Чан Кайши в обмен на удержание трех провинций северо-восточной части Китая – Мукден, Цзилинь и Хэйлунцзян. В рядах армии Чжан Сюэляна имелись те, кто был с этим не согласен.

В Маньчжурском инциденте Квантунская армия стремилась воспользоваться отсутствием войск Чжан Сюэляна, присоединившихся к армии Чан Кайши в противостоянии коммунистическим силам. Чан Кайши, избегая боевых действий с Квантунской армией, обратился в Лигу Наций с иском об узурпации суверенитета, а Япония потребовала направить комиссию для проведения расследования.

В конце 1931 года бывшая имперская фракция династии Цин, предавшие Чжан Сюэляна военные политики (ханьцы) и монгольские вожди приступили к созданию нового государства, а в марте 1932 года они подготовили декларацию об основании и заняли основные руководящие посты новой власти. Квантунская армия готовила эту учредительную конференцию и негласно присутствовала на ней, при этом в декларации об основании не содержалось не только имени Пуи, но даже упоминания о главе государства. Это объясняется тем, что на учредительной конференции вопрос о политической системе вызвал разногласия, и было решено ограничиться основанием независимого государства, провозглашающего «согласие народов» («расовую гармонию»).

Плакат в ознаменование 1-й годовщины основания Маньчжоу-го (из собрания Музея города Нагоя, коллекция Куриты)

Очередное самовольство Квантунской армии

После этого Квантунская армия приняла решение провести церемонию основания государства и инаугурационную церемонию Пу И по отдельности в разные дни. Эти действия были сродни прохождению по тонкому канату, поскольку сформировать государство Маньчжоу-го требовалось прежде, чем прибудет комиссия по расследованию под руководством Виктора Булвер-Литтона. Квантунская армия под покровительством Министерства иностранных дел Японии тайно доставила Пуи, проживавшего в японской концессии в Тяньцзине. При основании государства Пуи был вынужден довольствоваться ролью «советника», а в обмен на будущий статус «императора» в сентябре 1932 года подписать так называемый «Японо-Маньчжурский протокол», в котором в обмен на признание Японией Маньчжоу-го в качестве независимого государства японские чиновники получали право решать административные и кадровые вопросы в его оборонном и внешнеполитическом ведомствах. Поскольку протокол определял в форме международного договора, что Маньчжоу-го фактически является японской колонией, это вызвало резкий протест со стороны иностранных государств. Результатом стал уже упоминавшийся выход Японии из Лиги Наций в марте 1933 года и движение страны по пути международной изоляции. А в марте 1934 года с коронацией Пуи как императора новая страна была провозглашена монархией – «Маньчжурской империей».

Базировавшаяся в Квантунской области Ляодунского полуострова, полученного Японией на правах аренды в результате победы в Русско-японской войне, Квантунская армия была не более чем экспедиционной частью сухопутных войск – гарнизоном для охраны и поддержания территорий и зданий, относящихся к Маньчжурской железной дороге. Но с основанием Маньчжурской империи ее статус сильно повысился, что позволило ей в дальнейшем действовать еще более автономно. Примерно с 1935 года Квантунская армия занялась формированием новой про-японской власти во Внутренней Монголии и северной части Китая, что постоянно приводило к мелким стычкам. Китайская армия, вероятно, воспринимала эти действия как продолжение государственного строительства Маньчжоу-го. Затем вслед за Инцидентом на мосту Лугоу (Марко Поло) в июле 1937 года разразилась Японо-китайская война, соглашение о мирном урегулировании было разорвано сразу после заключения, и доминирование Квантунской армии стало распространяться на всю территорию Китая.

Мультикультурность при всех прочих обстоятельствах

Национальная политика «согласия народов» сохранилась и после основания Маньчжоу-го в 1932 году. Хотя Маньчжурия была родиной маньчжурской династии Цин, и долгое время въезд инородцев на эти земли был запрещен, по западным равнинам кочевали монгольские племена, а в лесной полосе обитали охотники-орочоны. Во второй половине 18-го столетия с притоком ханьцев началась разработка этих земель, после чего ко всем прочим добавились мусульмане народа хуэй, корейцы, и даже русские-беглецы из Советской России. В местах проживания русских действовала русская православная церковь и выходили газеты на русском языке. При этом усилиями российских поляков, участвовавших в строительстве Харбина, были также построены католическая церковь и синагога. Харбин стал убежищем для поляков, не имевших собственной государственности при Российской империи. Так государство Маньчжоу-го, принимая без разбора всех изгнанников, стало своего рода «райским уголком» для людей со средствами.

Прославляющие Маньчжоу-го листовки, созданные после основания государства в 1932 году. Лозунг о «сосуществовании пяти рас» олицетворяют идущие в обнимку японец, монгол, маньчжур, кореец и китаец (Из собрания Музея города Нагоя, коллекция Куриты)

Чжурчжэни, которые являются основателями династии Цин, принадлежат к той же этнической группе, что и маньчжуры. Маньчжуры из бывшей имперской клики Цин высоко ценившие конфуцианство, повсеместно реорганизовали конфуцианские святилища и превратили старомодные церемонии в круглогодичные мероприятия. Это открывало путь к соблюдению принципа подчинения старшим. Оппозицией выступила интеллигенция ханьцев, проникшаяся современным образом мыслей. Составляя подавляющее большинство в материковом Китае, ханьцы называли себя «маньчжурами», а китайский язык – «маньчжурским», подразумевая, что именно они составляют народ независимого государства Маньчжоу-го. Именно такими «маньчжурами» были практически все полицейские и прокурорские работники. В качестве языка административных документов использовался именно такой «маньчжурский» язык, за которым следовал перевод на японский язык. В начальных школах учащиеся-японцы сидели за партами рядом с «маньчжурами» и учили в числе прочего разговорный язык империи Цин. Школьники – «маньчжуры» тоже учили японский. Владение японским языком, безусловно, обеспечивало в Маньчжоу-го преимущество при трудоустройстве. Все это тоже было своего рода «мультикультурализмом» – смешением и переплетением культур.

Городское строительство в Дайрене и Синьцзине

Метод удержания японцами реальных рычагов власти называют «руководством изнутри». Обязанности руководителя по общенациональным делам и связям исполнял высокопоставленный чиновник, командируемый из Японии, а исполняли его распоряжения чиновники-японцы. Продвигалась интеграция с административными органами Квантунской области, а технократы, которых привлекали к городскому строительству в развивавшемся в качестве международного торгового порта Дайрена, наряду с техническими специалистами Маьньчжурской железной дороги, оказывали содействие в построении нового государства. Маньчжурская железная дорога – компания с сильным японским государственным участием – будучи крупным универсальным предприятием, занималась топографической съемкой Маньчжурии и Внутренней Монголии, строила и управляла школами и библиотеками, вела другую деятельность в сфере культуры.

Столица Маньчжоу-го Синьцзин (Чанчунь), где внедрялись наиболе передовые европейские и американские технологии, стала одним из наиболее современных городов, редких для своего времени даже по международным меркам. В городе провели целевое зонирование территорий, развивались водопровод, канализация, центральное отопление, и даже велась газификация. Для покрытия дорожной сетью обширных территорий, промерзающих зимой и оттаивающих в грязь весной, разрабатывали технологии дорожного строительства, адаптированные для территорий с морозным климатом. На то же время пришлось и начало сооружения дамбы, гордо именовавшейся «крупнейшей на Востоке». При всем при том унификация связи и информации, которой занимались представители Квантунской армии, предшествовала аналогичной работе в самой Японии.

Пятилетний план промышленного развития, реализация которого началась в апреле 1937 года, был аналогом советских пятилетних планов. Об этом свидетельствует сам Киси Нобусукэ (1896-1987), который осуществлял общее руководство этой работой на руководящем посту Управления общенациональных дел Маньчжоу-го, а по возвращении на родину был привлечен к унификации управления основной территорией Японии. Именно он реорганизовал единую комплексную структуру Маньчжурской железной дороги, выделив различные ее подразделения в отдельные государственные предприятия. Но в июле того же года разразилась японско-китайская война, которая полностью перечеркнула расчеты спроса и предложения, не только вынудившая полностью изменять бюджет, но и отменившая все планы в отношении человеческих ресурсов, в частности, обеспечения квалифицированными кадрами.

Актуальность темы принудительного контроля в условиях разлада

В июле 1941 года, примерно в то время, когда второй кабинет министров под руководством Коноэ Фумимаро выдвинул лозунг построения «Великой восточноазиатской сферы сопроцветания», бестселлером стала переведенная на японский язык книга о бросающем вызов цивилизации диком тигре «Великий Ван» русского писателя украинского происхождения Николая Байкова, влюбленного в просторы Маньчжурии. Обильно переводились на японский язык и произведения маньчжурских авторов. Многие своим литературным творчеством поддерживали идею «согласия народов» («гармони рас»). С началом войны против США и Великобритании начальник информационного отдела Квантунской армии заявлял: «Маньчжоу-го – это модель для сферы сопроцветания». Но в это же самое время в соседней Корее и на Тайване полным ходом шла империализация. Таковы были реалии «сферы сопроцветания».

Маньчжоу-го служит ярким напоминанием для всех нас о трагедии, в которую вылилось небрежение правами человека, и вместе с тем о сосуществовании множества народов, а также об отсутствии согласия и последовательности в действиях международного сообщества. Схожие попытки управления наполовину насильственными методами наблюдаются по всему миру и в наши дни. Российское вторжение в Украину, которое продолжается больше года с февраля 2022-го, служит тому одним из главных примеров.

Фотография к заголовку: проспект Датон в столице Маньчжоу-го Синьцзине. Снимок сделан в 1941 году (© Kingendai Photo Library/AFLO)