Выбор Японии после заключения Климатического пакта Глазго: путь к декарбонизации

С 31 октября по 13 ноября 2021 года с задержкой на один год от первоначально запланированных сроков в городе Глазго в Великобритании прошла 26-я конференция сторон Рамочной конвенции ООН об изменении климата (COP26). Самым важным итогом этого мероприятия стало появление документа под названием «Климатический пакт Глазго», в который вошла цель по сдерживанию до 2100 года повышения мировых температур воздуха в пределах 1,5 градусов Цельсия относительно величин, предшествовавших промышленной революции. Какое значение это имеет для Японии и для всего мира? В данной статье автору хотелось бы ясно обозначить, каким путем следует двигаться по пути декарбонизации Японии с учетом действий Европейского Союза, Соединенных Штатов Америки, Китая, Индии и других сторон.

Парижское соглашение 2015 года: вовлечение всего мира

В декабре 2015 года в качестве нового механизма работы над проблемой изменения климата на смену Киотскому протоколу было выработано Парижское соглашение. В отличие от Киотского протокола, обязывавшего поставить цели по сокращению эмиссий только передовые страны, а также государства Восточной Европы и Россию, где происходил переход к рыночной экономике, Парижское соглашение впервые определило конкретный целевой показатель (2 градуса Цельсия), провозгласив целью сдержать потепление в пределах не более двух, а по возможности, полутора градусов. Кроме того, это соглашение обязало сокращать эмиссии углекислого газа не только промышленно развитые страны-крупные эмитенты вплоть до настоящего времени, но также и страны, добившиеся высоких темпов экономического роста, такие как Китай и Индия. К тому же, в рамках Парижского соглашения в числе участников процесса восстановились Соединенные Штаты Америки, отказавшиеся выполнять условия Киотского протокола. Таким образом, весь мир пришел в движение курсом на смягчение изменения климата.

Каким образом откликнулись на данную проблему страны-основные эмитенты? Парижское соглашение обязывает его участников раз в пять лет представлять секретариату планы сокращения эмиссий, именуемые «национальными вкладами» (NDC). То есть, каждая сторона должна в обязательном порядке самостоятельно устанавливать цели по сокращению, определяя масштаб и форму, в которой они реализуются.

Самые амбициозные цели продемонстрировал Европейский Союз. До 2030 года ЕС поставил целью сократить эмиссии на 40% относительно уровня 1990 года. В свою очередь, Соединенные Штаты, которые на момент заключения Парижского соглашения являлись 2-м по величине мировым эмитентом парникового газа, поставили целью сократить выбросы углекислого газа на 26-28% относительно 2005 года. Наша страна провозгласила цель примерно такого же уровня – сократить выбросы на 26% относительно 2013 года. С другой стороны, Китай, будучи крупнейшим мировым эмитентом, опережающим Соединенные Штаты, объявил о том, что он ставит целью до 2030 года добиться по выбросам углекислого газа сокращения на 60-65% с учетом объемов ВВП, а следующая по объему эмиссий сразу за Китаем Индия также представила в секретариат NDC по сокращению эмиссий на 30-35% с учетом объемов ВВП.

Ускорение движения по пути декарбонизации с появлением специального доклада «Глобальное потепление на 1,5°C»

Однако, когда в октябре 2018 года Межправительственная группа экспертов ООН по изменению климата, на которую была возложена задача по научному прогнозированию климатических изменений, опубликовала «Специальный доклад МГЭИК о последствиях глобального потепления на 1,5°C выше доиндустриальных уровней», движение декарбонизации резко ускорилось. В этом документе излагалась позиция, по которой для того, чтобы смягчить воздействие изменения климата, повышение общемировых температур воздуха необходимо ограничить не в пределе двух, а в пределе полутора градусов Цельсия, для чего требуется до 2030 года сократить эмиссии углекислого газа на 45%, а к 2050 году прийти фактически к нулевым эмиссиям. После этого на состоявшемся в сентябре 2019 года Саммите по действиям, связанным с изменением климата, 77 стран выразили поддержку переходу к фактически нулевым эмиссиям.

Вновь созданная Европейская комиссия тоже поставила целью политику «зеленой сделки» ЕС, предполагающей для достижения к 2050 году «климатической нейтральности» сократить эмиссии двуокиси углерода наполовину до 2030 года. Затем, в июне 2021 года, ЕС выработал Европейский закон о климате, служащий юридической основой для данной работы, еще более увеличив цель сокращения на 2030 год в рамках «зеленой сделки» – до 55%.

В то время, когда Соединенные Штаты отворачивались прочь от Парижского соглашения, пришел в движение Китай. В сентябре 2020 года на Генеральной Ассамблее ООН председатель КНР Си Цзиньпин объявил целью достичь нулевых эмиссий к 2060 году. Следом в октябре того же года выступлением премьер-министра Суги Ёсихидэ, принявшим власть от Абэ Синдзо, наша страна тоже заявила о своей цели – достичь нулевых эмиссий ориентировочно к 2050 году. Далее правительство премьер-министра Суги провозгласило целью Японии на 2030 год сокращение эмиссий на 46%. Соединенные Штаты Америки с приходом к власти администрации под руководством президента Джо Байдена тоже незамедлительно восстановили свое участие в Парижском соглашении, провозгласив, что они намерены достичь углеродно-нейтрального общества к 2050 году. Затем президент Байден на проведенном по его инициативе климатическом саммите пообещал к 2030 году сократить эмиссии углекислого газа наполовину относительно уровня 2005 года.

В противоположность этому тренду, страны с быстрорастущей экономикой отреагировали вяло. Китай, вопреки ожиданиям других стран, твердо придерживался целей, установленных ранее. Индия также уклонилась от обещания свести эмиссии к фактическому нулю. В этих условиях в октябре 2021 года мир собрался на конференцию COP26.

Япония, идущая «против течения» в вопросе угольной энергетики

Наиболее отчетливо разница в энтузиазме по отношению к декарбонизации проявилась на переговорах о полном отказе от генерации электроэнергии на угольных тепловых электростанциях. Примерно с 2017 года, главным образом, в странах Европы, стало ускоряться движение в направлении отказа от угольной электроэнергетики. Принимались решения о прекращении выработки энергии угольными ТЭС – Франция решила отказаться от них к 2022 году, Великобритания – к 2024, Италия – к 2025-му. При этом Германия с ее относительно более высокой зависимостью от угольной генерации также пообещала полностью ее ликвидировать к 2038 году. Намерение отказаться от использования угля в электроэнергетике провозгласили и в Северной Америке: Канада пообещала сделать это до 2030 года, а Соединенные Штаты – до 2035-го.

Откликаясь на это движение, Великобритания как председательствующая страна сделала ликвидацию угольной генерации электроэнергии одной из основных тем конференции, выступив с заявлением, в котором декларируется, что передовые страны откажутся от угольной генерации до конца 2030-х, а развивающиеся – до конца 2040-х годов. Поскольку на этот шаг согласились 46 стран, правительство Великобритании включило поэтапный отказ от угольной электроэнергетики в первичный проект соглашения конференции COP. Но на завершающем этапе нефтедобывающие страны, а также Индия и ряд других государств потребовали изменить формулировку «поэтапная полная ликвидация» на «поэтапное сокращение», и председателю COP26 Алоку Шарме волей-неволей пришлось согласиться с этим требованием ради главного приоритета – достижения согласия в вопросе сделать целью ограничение потепления 1,5°C.

К сожалению, не осталось никаких следов, которые свидетельствовали бы о том, что Япония играла ведущую роль в переговорах по вопросу о поэтапной ликвидации угольной генерации. Более того, выступление премьер-министра Кисиды Фумио в поддержку низкоугольной электроэнергетики, предполагающей использование вместе с углем аммиака и водорода, было воспринято как отказ, из-за которого страна, как и в прошлый раз, подверглась критике со стороны неправительственных организаций по охране окружающей среды. Хотя, безусловно, у нашей страны имеются такие особенные факторы как отставание с распространением энергетики возобновляемых источников и воздействие на ядерную энергетику аварии на атомной электростанции в префектуре Фукусима, в связи с чем угольная генерация оказывается в какой-то мере незаменимым средством обеспечения стабильных поставок электроэнергии, и в конечном счете отсутствие лидерства Японии в движении к уходу от угольной генерации нашло понимание у развивающихся стран, увеличивающих свою зависимость от угольной генерации, все-таки жаль, что в итоге создалось впечатление, будто Япония отвернулась от общемирового тренда.

В чем состоит выгода для Японии в климатической дипломатии?

Здесь необходимо задаться вопросом о национальной выгоде для Японии от климатической дипломатии. В этом контексте в последнее время особое внимание обращает на себя теория о декарбонизации как элементе стратегии экономического роста. Определенно, стремление к декарбонизации порождает новый рынок за счет разработки технологий водорода и аккумулирования электроэнергии, технологий сбора и хранения двуокиси углерода, а также энергетики возобновляемых источников. По подсчетам, масштаб этого рынка только в Японии, США и Европе достигает 8500 трлн йен.

Европейский Союз, осознав это на довольно раннем этапе, стал поддерживать внедрение новых технологий, принимая такие меры как обеспечение правовой базы для экологической оценки инвестиций. При этом в январе 2020 года был объявлен инвестиционный план «зеленой сделки», в котором ставится цель за ближайшие 10 лет осуществить капиталовложения приблизительно в 130 трлн йен, оказывается поддержка разработке технологий декарбонизации, получению электроэнергии из биомассы, переходу на электричество в транспортной отрасли. Соединенные Штаты Америки в марте 2021 года также объявили о «плане американского трудоустройства», предусматривающем инвестиции в ближайшие 8 лет около 250 трлн йен. Кроме того, в этой стране изучают вопрос о поддержке разработок электромобилей и создании электроэнергетических сетей высокого напряжения.

Эта тенденция наблюдается и в странах с высокими темпами роста экономики. Китай с 2009 года определил технологии энергосбережения, энергетику не ископаемых источников, электромобили и ряд других направлений в качестве «стратегических новых отраслей», и наряду с поддержкой новых производств стимулирует разработку зарубежных рынков в рамках инициативы «Один пояс, один путь». Результат уже проявляется в доле Китая на мировом рынке солнечных панелей, а также турбин для генерации электроэнергии с использованием силы ветра. Доля Китая на рынке солнечных панелей достигла 70%, а в отрасли ветровой энергетики 5 из 10 ведущих компаний – китайские предприятия. Япония, пусть и с опозданием, учредила фонд объемом в 2 трлн иен, чтобы способствовать снижению стоимости морской ветровой, а также солнечной генерации и налаживанию сетей поставок водорода.

Такого рода межгосударственная конкуренция в конечном счете должна поспособствовать декарбонизации. Но не следует упускать из вида то, что предотвращение климатического кризиса фактически является глобальным общественно полезным продуктом. Упуская это из вида, мы отводим глаза от противоречивости реальной ситуации, в которой продвижение декарбонизации в передовых странах происходит одновременно с продвижением стран с высокими темпами роста по пути карбонизации.

«Водораздел» между передовыми и развивающимися странами

На нынешней конференции стран-участниц Конвенции Индия поставила целью провести декарбонизацию к 2070 году и пообещала увеличить к 2030 году долю использования возобновляемых источников в выработке электроэнергии до 50%. Однако фактически из-за внутриполитических причин распространение энергетики возобновляемых источников в этой стране не продвигается. Прежде всего, зависимость Индии от сжигания угля в удовлетворении спроса на электроэнергию составляет около 70%. Именно по этой причине Индия выступила против формулировки о «поэтапном отказе от угольной энергетики» в Климатическом пакте Глазго. Между тем в развивающихся странах, не ограничиваясь одной лишь Индией, в случае дальнейшего восстановления экономической конъюнктуры, ожидается спрос на строительство автомобильных и железных дорог, для обеспечения которых электроэнергией этим странам неизбежно придется полагаться на дешевую угольную генерацию. Именно здесь пролегает линия «водораздела» между промышленно развитыми и развивающимися странами в вопросе декарбонизации.

В интересах ли Японии оставлять без внимания этот водораздел? До сих пор промышленно развитые страны не исполняли своего обещания ежегодно предоставлять развивающимся странам финансовую помощь в размере 11 трлн йен. Но без этой помощи развивающимся странам не преодолеть водораздел, чтобы двинуться в направлении отказа от угольной энергетики. А без этого передовым странам и дальше неминуемо придется сталкиваться с экстремальными климатическими явлениями, такими как ураган «Аида», нанесший колоссальный ущерб Восточному побережью США летом 2021 года.

Иными словами, воздействие от изменения климата наверняка не ограничится кризисом островных государств, которым грозит затопление. Асимметричность причин (эмиссий углекислого газа) и следствий (ущерба) от изменения климата понемногу сходит на нет. Именно в этом смысле решение проблемы изменения климата представляет собой глобальный общественный продукт. Можно утверждать, что для нашей страны выбором, соответствующим национальным интересам, является сокращение собственного уровня зависимости от угольной энергетики наряду с оказанием помощи в декарбонизации развивающимся странам. И в этом смысле заслуживает внимания обещание дополнительно выделить развивающимся странам помощь в размере 1 трлн йен, с которым премьер-министр Кисида Фумио выступил на климатической конференции в Глазго.

Фотография к заголовку: участники 26-й конференции сторон Рамочной конвенции ООН об изменении климата, состоявшейся в городе Глазго в Великобритании, под огромным глобусом, 13 ноября 2021 г. (© DPA / «Кёдо цусин»)