Японско-корейский тупик и безопасность Северо-Восточной Азии

Рост напряжённости в опасное время

Историкам будущего ещё предстоит дать взвешенную оценку не только нынешним трениям между Японией и Южной Кореей, но и стратегическим промахам Сеула, Вашингтона и Токио, совершённым на фоне эскалации угрозы в Восточноазиатском регионе. Летом и осенью 2019 года усилились негативные факторы влияния на альянсы США и Японии, а также США и Южной Кореи. Китай и Россия провели свои первые совместные учения с использованием бомбардировщиков над опознавательными зонами ПВО Японии и Кореи. Вместо того, чтобы дать скоординированный ответ на этот бесцеремонный акт давления, Корея объявила, что приостановит Соглашение об общей безопасности военной информации (GSOMIA) определяющее условия обмена секретной информацией между Японией и Кореей.

Между тем, Северная Корея продолжила наращивать свой потенциал в области ядерного оружия и испытывать БРПЛ, что должно было вызвать сплочённый ответ США, Японии и Южной Кореи в виде давления и сдерживания, однако Корея и Япония не смогли провести даже минимальный обмен в области обороны, в то время как организации двусторонних оборонительных учений США и Кореи по-прежнему мешали соглашения, заключенные с Северной Кореей на саммите в Сингапуре в 2018 году.

А потом был президент США Дональд Трамп, который потребовал, чтобы Южная Корея согласилась на увеличение поддержки страны пребывания войск на 500% (называемое «Соглашением о специальных мерах») к декабрю, что вызвало к жизни призрак спонтанного президентского твита, обещавшего вывод американских войск из Кореи. И вместо того, чтобы работать вместе с союзниками в Вашингтоне, чтобы сохранить эту передовую оборонительную линию, столь необходимую для собственной безопасности Японии, корейские и японские официальные лица, посещающие Вашингтон, сосредоточились, прежде всего, на том, чтобы заручиться американской поддержкой своих соответствующих позиций в борьбе между Сеулом и Токио.

Кого же винить в таком положении дел? Ответ на этот вопрос нужно искать на двух уровнях: тактическом и стратегическом. На тактическом уровне в Вашингтоне и других союзных столицах, таких как Канберра или Лондон, существует широкий консенсус, в котором виновата Мун Чжэ-ин. Я много раз общался с Мун во время моего пребывания в Белом доме и в CSIS. Лично я не верю, что Мун подсознательно настроена против Японии, однако в Голубом доме множество прогрессистов, стремящихся ослабить все структуры консервативного правления Кореи, включая чеболи, МИД, союз США и РК, а также отношения с Японией. В некотором смысле атака прогрессистов на консервативные институты Кореи эквивалентна нападкам Одзавы Итиро на консервативные институты Японии в период работы администрации Хатоямы Юкио в 2009-2010 годах, когда под удар попали Кэйданрен, министерство иностранных дел Японии и союз США и Японии.

Корейский удар по отношениям с Японией

Мун дала добро либо оказала содействие четырем атакам на отношения Японии с Южной Кореей. Первым было решение Верховного суда Кореи о том, что истцы могут подать в суд на японские компании, такие как Mitsubishi Heavy Industries, несмотря на то, что правительство Кореи отказалось от всех репараций и претензий в рамках соглашения о нормализации, заключенного с Японией в 1965 году. Корейские официальные лица утверждают, что соглашение нарушило права граждан Кореи, кроме того дело было осложнено расследованием предыдущего главного судьи Верховного суда и того факта, что корейцы слева считают правительство Пак Чон Хи 1963-1979 годов, подписавшее этот договор, незаконным и недемократичным.

Тем не менее, хотя правительства и граждане многих стран мира могут испытывать некоторое сочувствие к Южной Корее как к жертве империализма, вряд ли кто-то поддержит такое легкомысленное отношение к разрыву дипломатических соглашений. Правительства Соединенных Штатов, Нидерландов и других стран отклонили все иски о возмещении ущерба военного времени против японских корпораций, объяснив свое решение тем, что подобные репарации были отменены в соответствии с мирными договорами с Японией. Правительство Мун не стало выпускать экспертное заключение по этому вопросу, объяснив, что Верховный суд уже признал Договор 1965 года нарушением прав граждан. Тем не менее, позиция правительства могла бы быть более четкой.

Вторым ударом по отношениям между Японией и Южной Кореей стал инцидент блокировки радиолокатора в конце 2018 года. Инцидент произошел между военно-морскими силами самообороны Японии P-1 и эсминцем ВМС РК; правительства обеих стран обвиняют друг друга в искаженном толковании происшествия. В этом вопросе правительство США повело себя более осмотрительно, не пытаясь осудить или расследовать инцидент, однако встреча и последующая серия взаимных обвинений между Сеулом и Токио еще более усугубили ухудшение отношений.

Третьим ударом правительства Мун стало решение приостановить соглашение между Японией и Кореей о GSOMIA. Этот шаг вызвал первый серьерный отклик со стороны администрации Трампа: помощник министра обороны Рэндалл Шривер и другие высокопоставленные чиновники призвали Сеул отменить свое решение. Реакция США вызвана тем, что GSOMIA напрямую затрагивает интересы американской безопасности. Кроме того корейский коллега заявил министру обороны США, что соглашение GSOMIA не пострадает от политических неурядиц между Сеулом и Токио, непосредственно перед тем, как Голубой дом вступил в противоречие со своим собственными Министерством обороны и приостановил действие соглашения. Официальные представители США ясно дали понять, что подобное решение по GSOMIA может спровоцировать негативный эффект, поскольку американские военнослужащие будут вынуждены передавать военную информацию между Японией и Кореей посредством Трехстороннего соглашения об информационной безопасности - опасного и громоздкого механизма, который является слишком медленным, не подходит в качестве оперативного ответа на пуски ракет и почти бесполезен в случаях, когда японские войска обнаруживают северокорейские торпеды или ракеты, направляющиеся к корейским кораблям, но отсутствует посредник в виде американских военных.

И четвертым ударом стала угроза Муна выйти из соглашения 2015 года между премьер-министром Абе Синдзё и тогдашним президентом Кореи Пак Кын Хе относительно вопроса о женщинах для утех. Однако из этих четырех решений наиболее разрушительным и самым неприятным стало решение Верховного суда.

В то же время действия Японии, в частности исключение Кореи из «белого списка» экспортного контроля для определенных технологий, были основаны на фактических нарушениях и соответствуют международным правилам, хотя в Вашингтоне нет ни единого чиновника, который бы верил доводам Министерства экономики, торговли и промышленности Японии, что сроки принятия этого решения совершенно не связаны с действиями, предпринимаемыми Кореей.

С учетом всех изложенных аргументов, консенсус заключается в том, что правительство Муна несет основную тактическую вину за текущее ухудшение отношений между Японией и Кореей. Действительно, на уровне тактики правительство Муна проигрывает конфронтацию с Японией и оказывается в более слабой политической, экономической и дипломатической позиции по мере продолжения спора.

На стратегическом фронте необходимо другое мышление

Но что со стратегическим уровнем? Япония может выиграть у Кореи на дипломатическом, экономическом и политическом фронте, однако наибольшее значение в Азии имеет стратегическая конкуренция с Китаем. Истинным победителем противостояния между Японией и Кореей, несомненно, является Пекин, который стремится к ослаблению двусторонних альянсов США, что является непременным условием как китайской гегемонии в Азии, так и видения Си Цзиньпина, сформулированного в апреле 2014 года, где безопасность Азии обеспечивается исключительно самими азиатами, то есть Китаем, без участия США.

Иными словами, наиболее эффективный способ, которым Соединенные Штаты и Япония могут заставить Китай заплатить за его тактику принуждения в серой зоне Южно-Китайского моря, состоит в том, чтобы продемонстрировать, что агрессивная политика Пекина заставляет двусторонние альянсы Америки в Азии трансформироваться в организацию коллективной безопасности, которой вполне по силам умерить китайские амбиции на гегемонию в регионе. Этот предупреждающий сигнал в какой-то степени посылает четверка США-Япония-Австралия-Индия, но для Пекина наиболее стратегически чувствительным регионом остается Корейский полуостров, как это было для Японии исторически и должно быть в будущем. А на Корейском полуострове Пекин считает, что побеждает. То же самое относится и к ядерной угрозе со стороны Северной Кореи, где наиболее эффективным механизмом давления на Китай с целью сдерживания Северной Кореи является ужесточение оборонного сотрудничества между США, Японией и Южной Кореей. Это не то, чего Пекин боится прямо сейчас, и неудивительно, что в результате этого введение китайских санкций против Севера тормозится.

Это не означает, что позиция Японии в отношении решения Верховного суда Кореи о международно-правовых основаниях неверна или технически ошибочна в отношении правил экспортного контроля. Но упомянутая позиция не должна представлять собой саму суть политики Японии в отношении Кореи, учитывая долгосрочные амбиции Китая в отношении полуострова. Правительство Японии должно иметь возможность сохранять принципиальную позицию по текущим вопросам, в то же время изыскивая креативные способы заявить о доброй воле по отношению к корейскому народу, высказываться по поводу важности американо-корейского альянса для Японии или меньше подчеркивать политическую подоплеку расширенного сотрудничества, куда входит развитие, расширение прав и возможностей женщин или исследование технологий 5G, где любая система, отличная от Huawei, будет сильнее, если NEC и Samsung продолжат свою совместную работу с новейшими технологиями. Важно помнить, что многие корейцы глубоко сожалеют о текущем положении дел. В числе недовольных военное ведомство, чеболи и многие консервативные политики. Позиция Японии должна быть направлена на расширение прав и возможностей этих сил.

Среди видных лидеров ЛДП существует мнение, что лучше всего просто заморозить отношения и подождать, пока Мун покинет свой пост. Эту позицию сложно понять, учитывая, что Япония умело предлагает безоговорочный диалог с Ираном, Россией и даже Северной Кореей - государствами, которые представляют значительно более серьезные вызовы международному сообществу и собственной безопасности Японии, чем демократическая Южная Корея. Тот же мудрый подход инвестирования в отношения, несмотря на трудности, может быть применен и к Корее.

Необходимость держаться рядом с Кореей

Эксперты в Вашингтоне были в основном ошеломлены тем, что администрация Трампа продемонстрировала мизерный интерес к принятию мер, которые предотвратили бы дальнейшее ухудшение отношений между Японией и Кореей, за исключением недавнего призыва к Сеулу не приостанавливать GSOMIA. Дипломатические сотрудники в Государственных департаментах и министерстве обороны не смогли убедить своих руководителей принять участие в решении вопроса. Возможно, это стало отражением личной заинтересованности президента Трампа в формировании команды союзников для продвижения интересов США за рубежом (он явно предпочитает разделять страны и оказывать на них независимое давление по транзакционным вопросам).

В администрации Трампа также существует идеологическая неприязнь к прогрессивному правительству Муна, как и приверженность консервативному правительству Японии. Я хорошо знаю это чувство, поскольку у моего руководителя Джорджа Буша были близкие, доверительные отношения с премьер-министром Коидзуми Дзюнъитиро, и зыбкие отношения с президентом Южной Кореи Но Му Хёном, вызванные разницей идеологий. Но президент Буш старался изо всех сил терпеть как невнятное отношение президента Но к Пхеньяну, так и частую критику США и Японии, потому что понимал, что геополитические интересы США означают, что Южная Корея должна оставаться на нашей стороне.

И Южная Корея остается на нашей стороне. Корейское общественное мнение о Китае ухудшилось после того, как Пекин бойкотировал корейские компании в связи с развертыванием в Южной Корее высокотехнологичных систем противовоздушной обороны для защиты от растущей северокорейской ракетной угрозы. Корейская общественность подавляющим большинством поддерживает альянс с Соединенными Штатами. И корейцы разделяют с США и Японией приверженность демократическим нормам.

Возможно, Япония не сможет добиться прогресса в отношениях с Кореей, пока президентом остается Мун Чжэ Ин – или, по крайней мере, до выборов в Национальное собрание в Сеуле в апреле 2020 года. Но у меня вызывает удивление пассивность Японии в то время, как Китай и Северная Корея стремятся нейтрализовать Южную Корею, а затем сосредоточить всю свою огневую мощь на американо-японском союзе. В отличие от Японии и США, китайцы и северокорейцы не ждут ухода Муна с поста президента. Другим фактором, требующим безотлагательного рассмотрения, является явная заинтересованность президента Трампа в выводе войск с Корейского полуострова в сочетании с опасностью провала переговоров по соглашению о специальных мерах, а также заявление, сделанное президентом на третьем саммите с Ким Чен Ыном, что он достиг мира и выводит войска. Это было бы катастрофой для Японии. Подавляющее большинство членов Конгресса США будет противостоять президенту в реализации этого сценария, однако им будет намного проще делать это, если Япония и Корея будут говорить в унисон.

Достижение компромисса

Когда я общаюсь с японскими и корейскими лидерами бизнеса, вооруженных сил и дипломатии, которые глубоко привержены восстановлению более совершенных двусторонних отношений, я постоянно ощущаю незримую поддержку нового отосидокоро – взаимоприемлемой точки компромисса между двумя сторонами, которые до сих пор были в ссоре. Хотя мало кто готов высказать это публично. Отосидокоро будет иметь три элемента, два из которых будут связаны с Соединенными Штатами. Элемент первый: Соединенные Штаты, Япония и Корея организуют трехстороннее совещание по экспортному контролю, чтобы помочь корейскому правительству принять меры, которые позволили бы Корее полностью вернуться в белый список. Хотя это условно можно сделать на двусторонней основе, роль США будет политически полезной. Элемент второй: Соединенные Штаты, Япония и Корея созовут трехстороннее совещание по вопросам политики в области разведки на высоком уровне, чтобы усовершенствовать GSOMIA и дать Корее спасительную возможность сохранить соглашение по истечении срока, установленного на середину ноября. Элемент третий: Корея сформирует комитет экспертов для изучения общей проблемы принудительного труда в военное время (предложение уважаемого корейского экс-дипломата Ви Сон Лака), что позволит страстям улечься и даст судам в Корее время и повод приостановить распределение средств, выделенных Японией, между истцами. В конце концов, этой группе было бы неплохо предложить схему финансирования для истцов из корейского правительства и промышленности (что поддерживается большей частью корейского сектора частного бизнеса) параллельно с фондом, в который японские частные лица, фонды или компании могли бы делать добровольные взносы, чтобы укрепить двустороннее взаимопонимание.

Однако я не вижу ни единого политического лидера в Сеуле или Токио, который рискнул бы предложить этот путь в ближайшем будущем. Возможно, лучшее, что можно сделать на данный момент, – это отложить вопрос на потом, чтобы, по крайней мере, предотвратить разрушительный следующий шаг распределения японских активов, что приведет к эскалации, которая может вызвать только ответные действия Японии и дальнейшую эскалацию. В любом случае, пассивность – не выход из положения.

Фотография к заголовку: президент Южной Кореи Мун Чжэ Ин (справа) и премьер-министр Японии Абэ Синдзо проводят переговоры в одной из нью-йоркских гостиниц 25 сентября 2018 года. С тех пор лидеры не проводили встреч на высшем уровне (© Yonhap News/Aflo)