Ёсида Сёин — духовный лидер реставрации Мэйдзи

25 апреля 1854: рассвет над Симодой на полуострове Идзу

На следующий год после своего первого исторического визита на «черных кораблях» (1853 г.) коммодор Мэтью Перри вернулся в Японию с семью кораблями Восточно-индийской эскадры и потребовал от сёгуната окончательного ответа на требования, предъявленные годом ранее. «Дипломатия канонерок» возымела действие и позволила Перри дойти до Йокогамы, где 31 марта 1854 года был подписан Канагавский договор. Некоторое время после этого, пока велись переговоры по окончательной формулировке пунктов соглашения, корабли Перри стояли на приколе в порту Симода на полуострове Идзу.

Незадолго до рассвета 25 апреля рядом с одним из кораблей эскадры, паровым фрегатом «Миссисипи», вдруг показался небольшой кораблик. Находившиеся на нем два молодых самурая попытались подняться на борт фрегата по приставной лестнице. Но капитан «Миссисипи» отправил их на флагманский корабль – фрегат «Повхатан», куда они и поплыли, борясь с высокими волнами. Оказавшись на палубе, молодые люди встретились с коммодором Перри, который через переводчика поинтересовался их намерениями. Дальнейшее развитие событий описано на основе экспедиционного рапорта, поданного коммодором в Сенат.

Портрет Ёсиды Сёина (предоставлен архивом префектуры Ямагути)

«Они чистосердечно признались, что хотели попасть на американский корабль, чтобы уплыть в США, где у них будет возможность утолить свою страсть к путешествиям и увидеть мир… Молодые люди были хорошо образованы, писали по-китайски изящно, без видимых затруднений, и кроме того отличались прекрасными, в высшей степени аристократическими манерами. Выслушав объяснения о цели их визита, коммодор сказал, что сожалеет о том, что не может принять их, хотя и был бы рад взять с собой в Америку нескольких японцев. <…> Ответ коммодора поверг молодых людей в смятение, они пытались, во что бы то ни стало получить разрешение остаться на корабле, утверждая, что если вернутся на сушу, то будут схвачены и обезглавлены. Однако их просьбы и мольбы были вежливо, но твердо отклонены. Дискуссия, тем не менее, продолжалась, и молодые люди приводили, один за другим, бесчисленные аргументы в свою пользу и не уставали взывать к человечности и гуманизму американцев. Но их шлюп тем временем был спущен на воду, и они тоже, несмотря на некоторое сопротивление с их стороны, понуро спустились по сходням с корабля. Японцы высадились на сушу примерно в том месте, куда предположительно их могло прибить течением». (Francis L. Hawks, Narrative of the Expedition of an American Squadron to the China Seas and Japan (Washington: Beverley Tucker, 1856).

В те времена японцам под страхом смерти запрещалось путешествовать за границу, и если с точки зрения американцев эти двое и не сделали ничего предосудительного, то с точки зрения японского закона они были преступниками. Разумеется, Перри об этом знал. Но так как все происходило сразу после подписания неравноправных договоров, в которых Япония шла на беспрецедентные уступки, то он не мог себе позволить нарушать японские законы в такой непростой и ответственный момент. На следующий день Перри узнал от переводчика из сёгуната, что, едва ступив на землю, молодые люди были арестованы представителями государственных служб. Вот как описывает свои размышления об этом происшествии сам Перри.

Взгляд коммодора Перри на японское будущее

«Это событие было интересно тем, что служило свидетельством неутолимой жажды знаний этих двух образованных японцев, которые даже решились нарушить суровый закон и в буквальном смысле рискнули своей жизнью ради новой, неизвестной им информации. Японец пытлив и не преминет развить свои моральные и интеллектуальные качества. Думается, поведение этих двух несчастных свойственно и другим их соотечественникам и как нельзя лучше доказывает любознательность японцев. Единственное, что ее сдерживает – это жесткий контроль и строгие законы, карающие непослушание. Учитывая эту природную особенность японцев, можно представить себе, какое полное надежд будущее ожидает эту интересную страну!»

Этими молодыми людьми были Ёсида Сёин и его ученик Канэко Сигэноскэ, самураи из княжества Тёсю (сейчас – префектура Ямагути). Их отправили обратно в Тёсю и посадили в тюрьму в Хаги, столице княжества. Сигэноскэ скончался в тюрьме в 1855 году.  А Ёсида Сёин был освобожден под домашний арест. Примерно в это же время он унаследовал от дяди частную школу «Сёка сондзюку» и принялся обучать молодых людей из окрестных мест, а в свободное время занимался эссеистикой. Позднее, возмущенный нечестными условиями Договора о дружбе и торговле между Японией и США (1858), Сёин принял участие в неудачном покушении на одного из старших чиновников сёгуната. Сёгунат, которым руководил Ии Наоскэ, был занят тем, что впоследствии получило название «репрессии Ансэй» – жестких мер, направленных на антиправительственную оппозицию. Сёин был вновь арестован чиновниками в Тёсю и переправлен в сёгунат, где его и казнили в 1859 году в возрасте 29 лет.

Место, где была расположена тюрьма Нояма в Хаги, в которой находился в заключении Сёин (преф. Ямагути, г. Хаги, Имафурухаги)

В последние годы правления Токугавского сёгуната, так называемый период Бакумацу, который последовал за прибытием в Японию кораблей Перри, в стране появились реформисты-радикалы, которые заявляли о своей верности императору, пытались противостоять давлению со стороны иностранных империалистических держав и стремились к смене политической системы. Их называли «людьми долга», или «лоялистами», и они почитали Сёина великомучеником и своим духовным наставником. Его визит на «Повхатан» стал первой встречей лоялистов с миром за пределами Японии. На момент встречи с Сёином Перри был неприятно удивлен трусостью, некомпетентностью и безответственностью верхушки сёгуната и государственных чиновников, так что молодой самурай, столь не похожий на них, произвел на него неизгладимое впечатление.

Паломничество в «Сёка сондзюку»

Простой дом с двумя просторными комнатами в 8 и 11,5 татами – это и есть «Сёка сондзюку», легендарная школа, где преподавал Сёин. Здание сохранилось до наших дней в г. Хаги, префектура Ямагути. В те времена это была восточная окраина – противоположный конец города по отношению к городскому замку и центральным районам. В наши дни он находится в центре синтоистского храмового комплекса Сёин-дзиндзя, построенного в 1907 году. Храм был заложен в поздний период эпохи Мэйдзи, через четыре десятка лет после революции, но тем не менее уже в 1922 году он был признан историческим памятником, а после Второй мировой войны в 1955 году павильоны были отреставрированы. В 2009 году храмовый комплекс был добавлен в список индустриального наследия эпохи модернизации в префектуре Ямагути, Кюсю, поданный на утверждение в комиссию по Всемирному культурному наследию ЮНЕСКО. На территории храмового комплекса в здании сокровищницы «Сисэйкан» расположен музей-архив Сёина. Это место стало для многих японцев местом паломничества.

Классная комната в «Сёка сондзюку» (префектура Ямагути, г. Хаги, Тинто)

Сёин считается духовным лидером реставрации Мэйдзи, несмотря на то, что он погиб за девять лет до окончательного свержения сёгуната и передачи власти императору Японии. Он заслужил этот статус во многом благодаря своему посещению корабля коммодора, а также тому, что был одним из первых лоялистов и жертвой репрессий Ансэй. Но все-таки самой главной причиной стало его наставничество в «Сёка сондзюку».

Сёин обучал местных мальчишек всего лишь в течение двух лет и нескольких месяцев — со дня своего освобождения из тюрьмы после неудачного визита на «Повхатан» и до повторного ареста в рамках репрессий Ансэй. Его учениками были в основном сыновья бедных самураев асигару и мальчики из городских и крестьянских зажиточных семей. Сыновья самураев из привилегированных семей учились в самой престижной школе княжества, «Мэйринкан». Сам Сёин тоже происходил из не особо благородного рода, он был приемным сыном и наследником своего дяди, преподавателя военных наук. Хотя он и был вассалом клана Тёсю, но служил учителем и ученым, а не военным или управляющим.

Под влиянием Сёина большая часть его учеников, которых за этот короткий период было у него более 50, впоследствии тоже стали лоялистами – наиболее радикальными среди революционеров. Их стараниями движение за реставрацию Мэйдзи распространилось не только в княжестве Тёсю, но и во всей Японии. Более того, некоторые из его учеников стали ключевыми фигурами в новом правительстве Мэйдзи, которое переформатировало Японию в современное национальное государство. Чем больших успехов они достигали, тем с большим почтением японцы относились к их покойному учителю.

Ученики Ёсиды Сёина

Прим.: 52 последователя, в честь которых на территории храма Сёин-дзиндзя был основан отдельный храм Сёмон-дзиндзя.

Тем не менее после своей смерти и сразу после реставрации фигура Сёина оставалась практически неизвестной широкой общественности. Первая его биография была опубликована лишь в 1890-е годы. Со сменой политических парадигм и дискурсов события его жизни удостаивались самых разных оценок: от восторженной похвалы до запрета цензурой.  В результате, хотя про Сёина написано очень много, довольно сложно представить себе, каким же он был на самом деле.

Стивенсоновский «Ёсида Торадзиро» и истинный образ «человека долга»

Хотя, как уже говорилось выше, первая биография Ёсиды на японском появилась только в 1890-е, биографический очерк о нем, на английском языке увидел свет уже в 1880, и написал его никто иной, как Роберт Льюис Стивенсон, автор «Острова сокровищ», «Странной истории доктора Джекила и мистера Хайда» и других произведений. Стивенсон познакомился в Эдинбурге с Масаки Тайдзо, бывшим учеником Сёина, и был тронут до глубины души рассказами японца о достоинствах и достижениях своего наставника. В результате была написана и опубликована в журнале зарисовка под названием «Ёсида Торадзиро». Несмотря на переименование героя в названии, этот очерк гораздо более точно описывает характерные черты Сёина, чем все более поздние японские биографии.

Роберт Льюис Стивенсон (предоставлено Национальной галереей Шотландии)

Стивенсон описывает Сёина таким, каким видел его юный Тайдзо: «Он был уродлив. И до смешного изуродован оспой. Природа и так с самого начала обделила его, но он к тому же был еще и неряшлив. Его одежда никуда не годилась, когда он ел или умывался, то вытирал руки о рукава, и так как он мыл голову не чаще двух раз в месяц, на него неприятно было смотреть. С таким-то видом немудрено, что он так и не женился. Но он был хорошим учителем, мягким в поведении, и жестким и возмутительным в речах. Его уроки имели тенденцию не укладываться в головах учеников, повергая их в недоумение, но чаще вызывая смех».

Он также подробно описывает неудачную попытку уплыть на «Повхатане», патриотизм Сёина и его неутомимую энергию во время тяжелого кризиса, в котором оказалась Япония.  Стивенсон отмечает способность Сёина к оценочным суждениям (ведь вместо того, чтобы поддаться эмоциям и противостоять иностранной угрозе, тот пытается получить новые «западные» знания), его феноменальное упорство и нежелание сдаваться, хотя провалы следуют один за другим: «Он придерживался одного мнения с Торо: «облагороженная отвагой неудача — тот же успех!» Вспоминая свой энтузиазм, свои горячие обещания, он ничуть не смущался. И даже если все шло с точностью до наоборот, и было ясно, что достичь намеченной цели никак невозможно — ну что ж, значит это служило ему еще одной причиной для того, чтобы быть смелым и настойчивым в достижении следующей».

Глядя на то, каких успехов добились некоторые его ученики, можно оценить всю его харизматичность и оказанное им влияние. Именно это и почувствовали в нем Перри и Стивенсон, это то, что привлекло их. Закончив работу над «Ёсида Торадзиро», Стивенсон пишет другу: «Это рассказ о японском герое, который разгорячит твою кровь».

(Редакционный совет / Дзюн Мамия)

Фотография вверху страницы: здание школы «Сёка Сондзюку» в Хаги, префектура Ямагути.