Была ли Япония изолирована? (2)

Формирование японоцентричной системы

Таким образом, как описано выше, сложилась система международных отношений через «четыре портала», в центре которой находилось сёгунское правительство и в которой осуществлялись три типа отношений – цусин, цусё и буику. Я её называю «японоцентричной системой внешней политики». Для Тоётоми Хидэёси, Токугавы Иэясу, а потом и для первой половины правления его преемника, Токугавы Хидэтады, возобновление связей с китайской империей Мин было важнейшей задачей. Корейская кампания Хидэёси (1592-98), последующее примирение с Кореей, завоевание родом Симадзу королевства Рюкю в 1609 г. – всё это служило той же цели, но к началу 1620-х гг. неудача этих попыток стала очевидной. Тогда, на основании политической реальности и своих достижений, то есть неудачи попыток наладить связи с Китаем и выстроенных методом проб и ошибок отношений с окружающими странами и народами, Япония стала создавать японоцентричную систему международных отношений, аналогичную китаецентричной, но с Японией в центре. 

Этот процесс начался со второй половины правления Хидэтады и продолжился при третьем сёгуне, Иэмицу. Не вдаваясь в подробности, укажем, что за это время произошло подавление Симабарского восстания (1637-38), выпущен запрет японцам плавать в китайских морях (1635), запрет на появление в Японии португальских кораблей (1639) и падение империи Мин (1644); впоследствии к 1684 году минские силы были окончательно подавлены, и упрочилась империя Цин, и на протяжении этого времени в международном сообществе Восточной Азии складывается японоцентричная система международных отношений Японии. Это стало первым этапом обретения Японией независимости от Китая, а именно получение политической независимости. С недавних пор я полагаю, что государственная система, сложившаяся в Японии в Новое время, включала в себя разные страны и народы, то есть была «империей», примерно в том смысле, в каком говорил Исимода Сё о Японии VIII века как о «мини-империи», включающей народности, жившие в восточной части страны.

Эти три категории отношений между странами явно проявились в конце XVIII и начале XIX веков в ответ на давление со стороны западных стран, стремившихся получить доступ к японскому рынку. Исходя из этого, данную теорию критикуют, говоря, что такие категории и даже «четыре портала» не существовали до этого времени. Однако, как я уже указывал, логика таких отношений существовала и до Нового времени. На ней традиционно строились международные отношения в Восточной Азии, она была своего рода «грамматикой» политического языка всех стран этого региона и служила основой отношений через «порталы». Как я уже говорил, японская система очень похожа на китайскую Кантонскую торговлю с западными странами, и это как раз потому, что обе системы формировались на основе одних и тех же представлений о торговых отношениях.

Запреты морской торговли в Японии, Корее и Китае

Далее мы рассмотрим представления о запретах морской торговли (яп. кайкин, кит. хайцзинь, букв. «морской запрет»). Таблица, приведенная ниже, показывает, что в Японии, Корее и Китае существовали сходные системы запретов, хотя и наблюдаются некоторые различия в зависимости от ситуации конкретной страны. Само слово «морской запрет» происходит от «Да мин люй», законодательства империи Мин (1368-1644), где оно имеет смысл запрета на международные контакты, когда простой народ (или подданные) индивидуальным образом не могут ездить за границу и вступать в какие-либо отношения с иностранцами. Этот запрет действовал в XIV веке как мера борьбы с японскими пиратами (вако) и может восприниматься в узком смысле именно так, но в действительности он имеет более широкое значение.

Примечания: Информация о Корее взята из «Taejon hoetong» (大典会通); о Японии из «Цуко итиран» (通行一覧) и т. п. Информация о Китае основана на вторичном источнике – статья Масуи Цунэо “Kaikin” in Shukusatsu Tōyō rekishi daijiten («“Кайкин” в Сюкусацу Тоё рэкиси дайдзитэн (Кратком словаре истории Востока)», Rinsen Book Co.), в которой цитируются «Дацин хуэйдян» («Свод законов Великой Цин») и «Дацин хуэйдян шили» («Свод законов Великой Цин с прецедентами»).
Источник: Арано Ясунори. Кинсэй нихон то хигаси адзиа (Япония и Восточная Азия в Новое время), University of Tokyo Press, 1988.

Эти правила в законах Мин определены в параграфе «Заставы и бухты» (яп. кансин, кит. гуаньцзинь), определяющем систему морских и наземных коммуникаций, их контроля и управления. Целью этих правил было государственное регулирование движения людей, грузов и информации, рассматривающееся как одна из исключительных прерогатив государства (или его высшего правителя – императора, короля и т. п.). Предельно чётко это выражено в словах «У вассалов нет (права) внешних контактов» (то есть внешние контакты – прерогатива сюзерена). Подобные представления и высказывания имеют китайское происхождение, и мы можем их видеть уже в древней Японии, что позволяет нам считать, что уже с тех пор они были частью «грамматики» международных отношений в Восточной Азии. «Запрет морской торговли» (кайкин) являлся историческим продолжением этой традиции и вовсе не имел того смысла, которым обладает европейское (точнее, голландское) выражение, обозначающее «закрытие страны», которым попытались выразить это явление и потом перевели с английского на японский термином сакоку.

Конечно, кайкин принимал различные формы на разных исторических этапах, от положения, когда государство просто декларировало принцип государственной монополии на международные контакты (например, в средневековой Японии), к строгому контролю за контактами в XVII веке, который выразился в «Законе о закрытии материка» империи Цинь (т. н. «Великое переселение», когда жителей прибрежных районов обязали переехать вглубь страны, 1661-1683 гг.) и системе контактов через «порталы», сложившуюся в Японии и Корее, а позднее – к изощрённой системе ограничения въезда и выезда, включающей паспортный контроль и т. п., существующую сейчас.

Таким образом, к концу XVII века в Японии, Корее, Китае и Рюкю сложилась система кайкин, при которой межгосударственные передвижения людей и товаров контролировались государством, и появилась сеть официальных связей между правительствами, то есть, по сути, международные отношения. С тех пор и до середины XIX века в Восточной Азии сохранялся мир как раз благодаря тому, что такие отношения позволяли разрешать межгосударственные противоречия. Проявлениями существования этой системы были вышеупомянутые дипломатические миссии, международная торговля, взаимная отправка домой моряков, потерпевших крушение и т. п.

Международная торговля через «четыре портала» и её развитие: обретение независимости от китайского рынка

На рис. 2 ниже представлена общая схема торговли через «четыре портала». Мы видим, что справа показан японский рынок, на противоположной ему стороне – китайский, а на юге – рынок Юго-Восточной Азии с центром в Батавии. Как было указано ранее, в Нагасаки заходили суда из Китая и Голландии, выполнявшие важную функцию прямой и опосредованной связи между этими тремя рынками.

Китайские джонки в Нагасаки

Вначале расскажем о китайских джонках. Ситуация с китайскими кораблями сильно изменилась в 1685 году. Ранее китайские джонки, заходившие в порт Нагасаки, не имели разрешения от государства (империи Мин, потом Цинь), и рассматривались китайским правительством как пираты. Это, а также формирование китайских поселений на Кюсю (см. рис. 3, и об этом будем говорить ниже) стали главной причиной того, что сёгунат Токугава относил торговлю с китайцами к сфере частной коммерции. Кроме того, во второй половине семнадцатого века китайский торговый флот в Нагасаки состоял в основном из 20-30 джонок, контролировавшихся тайваньским правительством Чжэн Чэнгуна (Коксинги) и его сына, существовавшим в 1662-1683 гг., и работали на этих судах китайцы хорошо знакомой японцам народности хань. После того, как тайваньское правительство сдалось империи Цинь, китайское правительство в 1684 году отменило закон об отселении с прибрежных территорий, и, начиная со следующего года количество прибывавших в Японию кораблей резко возросло, их стало более сотни, а китайцы, работавшие на них, уже носили маньчжурские причёски бянь-фа и представляли империю Цин. Ввиду этих изменений японские власти установили торговые квоты и устроили отдельный квартал для китайских торговцев. В течение следующих нескольких десятилетий, однако, процветала контрабанда, и торговля стала неустойчивой, прибыль от торговли в Нагасаки снизилась, и город пришел в упадок. Ситуация была, наконец, спасена и отношения с Китаем стабилизировались благодаря появлению «Сётоку синрэй», своду правил для торговли в Нагасаки, созданному Араи Хакусэки (1657-1725). Свод был утверждён цинским правительством в 1715 г., после чего обстановка нормализовалась, и японско-китайские отношения стабилизировались.

Китайские корабли были разделены японской стороной на три категории в зависимости от портов, из которых они приплывали. Кутибунэ отправлялись из близких к Японии Цзянсу и Чжэцзяна, накаокубунэ приплывали из Фуцзяня, Гуандуна и Гуанси, а к категории окубунэ относились суда из далёких стран Юго-Восточной Азии, таких как Вьетнам, Камбоджа и Таиланд. Так что «китайскими кораблями», тосэн, называли не только корабли из самого Китая, это название включало и суда из стран Юго-Восточной Азии. Широко известно о существовании переводчиков с китайского и голландского языков, но до второй половины XVIII в. существовали и переводчики для судов из Сиама, Камбоджи, империи Великих Моголов. Голландские корабли в основном напрямую прибывали из Батавии на Яве (сейчас это часть Джакарты), или же приходили в Нагасаки после заходов в другие порты Юго-Восточной Азии, и попадали практически в те же рамки торговых правил, которые были установлены для окубунэ.

Фотография к заголовку: Кавахара Кэйга. Голландский торговец наблюдает за приходом корабля. (Из Википедии)

(Оригинал статьи на японском языке написан 9 июля 2012 г.)