Между Сциллой и Харибдой на арене политических игр крупных держав
В отношениях между Японией и Монголией всегда присутствовал элемент неожиданности. Можно вспомнить амбициозные планы внука Чингисхана, предпринявшего две попытки вторжения в Японию в XIII веке, но потерпевшего фиаско благодаря своевременному вмешательству «божественного ветра» – тайфуна камикадзэ, уничтожившего флотилии на пути к Японии. В наши дни не меньшее удивление вызвало появление на ринге сумо монгольских борцов, создавших беспрецедентное до недавнего времени явление под названием «эпохи трёх монгольских ёкодзун»: все три представителя высшего ранга традиционного японского вида спорта – выходцы из Монголии. В международных отношениях Монголия неожиданно оказалась посредником в решении проблемы похищенных Северной Кореей японцев. Все эти события последних лет послужили толчком к переоценке значимости Монголии в японской дипломатии. Однако для глубокого понимания данной проблемы следует изучить вначале не «значимость Монголии для Японии», а «значимость Японии для Монголии».
Гарантия собственной безопасности – это вопрос жизни и смерти для любой страны мира. Монголия не является исключением. Каким образом крохотная страна с населением 2,7 миллиона человек, расположенная между двумя великими державами, Россией и Китаем, может обеспечивать себе гарантии безопасности? Опыт монгольской истории последнего столетия свидетельствует о том, что единственно возможный метод в данной ситуации – использование силовой политики ведущих держав для собственного блага.
Чем является в наши дни Япония для Монголии после участия в силовом давлении России и Китая, Второй мировой войны и холодной войны?
Тернистый путь к созданию Монгольской Народной Республики
Когда Монголия, возглавляемая буддийским лидером Богдо-гэгэном, воспользовавшись Синьхайской революцией 1911 года, усилившей национально-освободительное движение, и провозгласила независимость от Китая, колониальные амбиции Российской империи оказались для нее очень кстати. В соответствии с условиями русско-монгольского соглашения, подписанного в 1912 году, Россия брала на себя обязательства по содействию Богдо-гэгэну и приобретала право на торговые и другие привилегии на территории Монголии.
После октябрьской революции 1917 года Монголия была оккупирована китайскими войсками, стремящимися возвратить утраченные территории, а также российской белой гвардией, находящейся в оппозиции к советской власти. В 1921 г. при содействии советской Красной армии Партия народной революции Монголии сформировала добровольческую армию, вытеснив китайские войска и белую гвардию, провозгласила в июле 1921 г. ограниченную монархию под руководством Богдо-гэгэна и организовала Народное правительство.
В 1924 г. в связи с кончиной буддийского лидера 1-й государственный Хурал (парламент) переименовал страну в Монгольскую Народную Республику. После окончания Второй мировой войны в 1946 г. правительство национальной народной партии Китая (Гоминьдан) признало независимость Монголии. В 1949 г. была создана Китайская Народная Республика, с 1950-х гг. начался «медовый месяц» советско-китайских отношений. В отношениях между Монголией и Китаем также было достигнуто временное улучшение, прекратившееся, однако, вместе с началом противостояния между СССР и Китаем. В то время Монгольская Народная Республика носила статус сателлита СССР, однако наряду с этим в 1961 г. вступила в ООН в качестве независимого государства.
Тщетные попытки объединения Внутренней и Внешней Монголии
Попытка обретения независимости за счет взаимодействия с крупными державами дорого обошлась Монголии. По условиям Российско-японского соглашения (договор между Россией и Японией о разделении сфер влияния в Восточной Азии, заключавшийся 4 раза на протяжении 10-летнего периода начиная с 1907 года) Россия признавала право Японии на Внутреннюю Монголию, заполучая благодаря этому гарантии на внесение Внешней Монголии (прежнее наименование северной части пустыни Гоби) в сферу собственных экономических интересов. Наряду с этим, во избежание ухудшения отношений с Японией и Китаем, Россия не могла признать объединения Внешней и Внутренней Монголии, принуждая Монголию смириться с протекторатом Китая над Внешней Монголией и отрицать ее независимость. СССР неуклонно продолжал придерживаться данного курса, и результатом данной политики стало огромное количество жертв политических репрессий в условиях диктатуры Монгольской народно-революционной партии. Многие жертвы репрессий были осуждены в качестве японских шпионов.
В то же время оставшиеся в Китае жители Внутренней Монголии, следуя примеру своих соотечественников во Внешней Монголии, попытались воспользоваться амбициями Японии. Ярким примером является выходец из восточной части Внутренней Монголии Шударга-Батор Бавужав, ставший военачальником при правительстве Богдо-хана. После заключения в 1915 году Кяхтинского договора между Россией, Китаем и Монголией, делавшего невозможным объединение Внутренней и Внешней Монголии, этот человек стал сотрудничать с Японией и продолжал бороться за независимость, организовав Второе движение за независимость Маньчжурии и Монголии.
Монголия и амбиции Японии: игра с огнем и последующая расплата
В 1925 г., при Первом объединенном фронте, развернувшаяся при содействии Коминтерна и Монгольской Народной Республики во Внутренней Монголии революция по своей сути была ближе не к социальной революции, а к народному движению, однако часть ее лидеров во время Маньчжурского инцидента в 1931 г. в сотрудничестве с Квантунской армией организовала восстание и воевала с китайскими войсками. Это восстание также было направлено на завоевание независимости или автономии с использованием авторитета Японии. Еще одним предводителем национально-освободительного движения, воспользовавшимся японским авторитетом в борьбе за автономию, был Дэ Ван Дэмчигдонров, пользовавшийся репутацией японской марионетки. Однако в итоге Внутренняя Монголия поплатилась за игру на державных амбициях не меньше, чем Внешняя Монголия.
В качестве «автономной» территории монголов, проживавших в восточной части Внешней Монголии, была создана провинция Синъань в составе государства Маньчжоу-го, а в западной части Дэ Ван Дэмчигдонров образовал государство Мэнцзянь, однако ни о фактической автономии, ни тем более о независимости не могло быть и речи. Более того, все эти «государства» прекратили свое существование вместе с поражением Японии во Второй мировой войне. После окончания войны лидеры Внутренней Монголии предприняли безуспешную попытку объединения с Внешней Монголией, и несмотря на то, что они добились создания народного автономного округа под руководством нового Китая, дальнейшая судьба этих лидеров оказалась крайне незавидной.
Невзирая на столь высокую плату за использование амбиций крупных держав в попытках обретения независимости и автономии, в 1990 г. Монгольская Народная Республика осуществила переход от социализма к многопартийной системе и президентскому управлению, превратившись в существующее ныне независимое государство Монголия, и данный факт обладает безусловной ценностью для монгольского народа. Современная история Монголии оценивает все события после 1911 г. именно с этой точки зрения, и тому есть любопытное наглядное подтверждение. В отличие от сталинского монумента, демонтированного сразу после демократизации Монголии, памятник Чойбалсану, репрессировавшему огромное количество мирного населения в период правления страной в 30-40 годы ХХ века, по-прежнему стоит перед Монгольским государственным университетом как символ уважения к этому борцу за государственную независимость Монголии.
Краткая история Монголии
| 1911 год | Синьхайская революция, отделение от Китая (империи Цин) и создание автономного правительства |
| 1919 год | Утрата автономии и вхождение в сферу влияния китайского милитаризма |
| Июль 1921 года | Создание ограниченной монархии с народным правительством под руководством буддийского лидера Богдо-гэгэна и провозглашение независимости (народная революция) |
| Ноябрь 1924 года | Смерть буддийского лидера и провозглашение Монгольской Народной Республики |
| 1961 год | Вступление в Организацию Объединенных Наций |
| Февраль 1972 года | Начало дипломатических отношений между Японией и Монголией |
| Март 1990 года | Внедрение многопартийной системы и фактический отказ от социализма |
| Февраль 1992 года | Введение в действие Конституции Монголии («Монгольская Народная Республика» переименована в «Монголию») |
(Источник: Министерство иностранных дел Японии)
Новые горизонты японско-монгольских связей
Несмотря на все изменения в стремительном потоке лет, Монголия, как и прежде, продолжает оставаться расположенной между 2 великих держав – Россией и Китаем. И именно такое географическое положение обусловливает, с одной стороны, поддержание дипломатических отношений с обеими странами, с другой – поиск третьей стороны, способной сыграть роль гаранта безопасности. Наиболее перспективными кандидатами с этой точки зрения являются США и Япония. Один умудренный годами ученый из Академии Наук Монголии в личной беседе сообщил мне, что «Монголия хотела бы иметь военные гарантии безопасности от США и гарантии экономической безопасности от Японии». Однако в наши дни ни США, ни Япония не испытывают территориальных амбиций по отношению к Монголии. И это вынуждает Монголию привлекать к себе интерес этих стран другим способом – с помощью взаимовыгодного сотрудничества. Упомянутый выше ученый не раз говорил мне, что монгольский народ взаимодействует с Россией уже в течение длительного времени и хорошо знает русских. Поэтому если Япония хочет говорить с Россией, Монголия может оказаться полезным посредником. Аналогичная ситуация наблюдается и в отношении Северной Кореи – достаточно заменить Россию на Северную Корею в вышеприведенной фразе, как всё встанет на свои места, и причина попыток участия Монголии в решении проблемы похищенных японцев станет более чем очевидна.
Создается впечатление, что ценность Японии для неустанно стремившейся обрести независимость и автономию Монголии, и ценность, представляемая Монголией для Японии, - это две абсолютно разные по содержанию вещи. Какое-то время Япония считала независимость Монголии не более чем махинацией России и СССР, и не верила в ее способность к независимому существованию. Возможно, именно здесь кроется причина того, что Япония относится к Монголии исключительно как к источнику удовлетворения собственных потребностей по мере их возникновения.
В будущем всё зависит от того, сможет ли Япония увидеть в Монголии нечто выходящее за рамки своих эгоистических интересов – природных ресурсов и решения проблемы похищенных Северной Кореей японцев. Ведь вряд ли в мире найдется еще одна страна, способная подарить Японии столько преданных её традиционному виду спорта спортсменов, и с триумфом чествовать своих победителей японских турниров, облаченных в непривычную одежду в чём-то далёкой, но по-своему близкой страны.
(Оригинал написан автором статьи на японском языке 13.05.2014)
Фото: Премьер-министр Японии Абэ вручает Президенту Монголии Элгэбдоржу подарок с отпечатком руки и автографом монгольского ёкодзуна Хакухо на встрече глав государств Японии и Монголии в 2013 г. (фото 30.03.2013, Улан-Батор, Jiji)
