Вердикт о конституционности правила «одна семья – одна фамилия» как зеркало японского взгляда на ячейку общества

16 декабря 2015 года Верховный суд Японии вынес вердикт по интересовавшему широкие слои населения вопросу о возможности сохранения разных фамилий у супругов при регистрации брака. Толчком к началу процесса послужило мнение о нарушении прав человека статьёй 750 Гражданского кодекса, предписывающей наличие одной фамилии у супругов после вступления в брак. По сути данная статья принуждает одного из супругов к изменению своей фамилии, а тот факт, что в 96% случаев семейную фамилию берут именно женщины, позволяет говорить о дискриминации женского пола в нарушение конституционного права о гендерном равенстве.

Тем не менее, Суд признал правило об одной фамилии «соответствующим Конституции». Это отнюдь не означает, что сама идея о свободе выбора фамилии супругами является неконституционной. Напротив, суд фактически инициировал дискуссию на соответствующую тему в Парламенте, однако, судя по откликам в средствах массовой информации и Интернете, немалая доля населения оказалась разочарована вынесенным вердиктом. И это вполне понятно. Консультативный орган министра юстиции рекомендовал внедрить систему, разрешающую носить супругам разные фамилии, ещё 20 лет назад, в 1996 году. Комитет по ликвидации дискриминации в отношении женщин ООН дважды (2003, 2009) подавал в правительство Японии законопроект о признании права супругов носить разные фамилии. Проведённые в последние несколько лет опросы общественного мнения показали, что, за исключением пожилых людей, большинство жителей Японии выступает за свободный выбор фамилии при вступлении в брак.

А судьи кто?

Интересно, что решение Верховного суда не было единогласным – 5 из 15 судей всё-таки признали ст. 750 антиконституционной. Все три женщины-судьи закономерно оказались в этой пятёрке, поэтому гендерный состав их 10 оппонентов был исключительно мужским. Вердикт обосновывался в том числе и возможностью дальнейшего использования добрачной фамилии в повседневной жизни (за исключением официальных процедур и пр.), устраняющей, по мнению судей, все неудобства от принудительной смены фамилии. Однако такая идея могла появиться только в головах никогда не сталкивавшихся со сменой фамилии мужчин.

После вынесения вердикта председатель Кэйданрэн Сакакибара Садаюки (председатель компании «Toray Industries»), отвечая на вопросы интервью, сообщил, что его дочь и секретарь продолжают пользоваться девичьими фамилиями в обиходе и не испытывают видимого дискомфорта в связи со сменой фамилии после вступления в брак. Услышав эти слова, я представила, как на вернувшегося домой или на работу г-на Сакакибара обрушивают гнев его собственная дочь и секретарь, упрекающие отца и начальника в незнании всех кругов ада, которые им приходится проходить в таких официальных инстанциях, как банки и паспортные столы (хотя сомневаюсь, что они осмелились открыто выразить свои чувства столь уважаемому человеку).

Три женщины-судьи тоже вряд ли согласились с обоснованием своих коллег-мужчин. Ведь одна из них как раз продолжала пользоваться девичьей фамилией в своей юридической практике после вступления в брак, но была вынуждена начать представляться под фамилией мужа в связи с назначением на официальный пост в Верховном суде. Сам факт выдвижения на столь высокую должность уже является свидетельством многолетней успешной работы и налаженных связей, – разумеется, под собственной фамилией. Трудно даже представить весь спектр проблем, с которыми пришлось столкнуться этой женщине при появлении необходимости именоваться официально.

Морализаторство власти

Меня не покидает мысль о том, что палки в колёса реформ вставляют исключительно те, кто не испытывает каких-либо неудобств от текущей системы. Какое право имеют мужчины выступать против свободы выбора фамилии, не имея ни малейшего представления о всех связанных со сменой фамилии проблемах, бремя которых покорно несут на себе их дочери и жёны? Иногда так и хочется нагрубить в ответ: «не лезь не в своё дело!».

16 декабря 2015 года ознаменовалось вынесением вердикта ещё по одному делу – о полугодовом сроке запрета на вступление в повторный брак в соответствии со ст. 733 Гражданского кодекса, действие которой распространялось исключительно на женщин. Регламент данной статьи, а также ст. 772 об автоматическом признании отцовства у родившегося в браке ребёнка создавал множество проблем женщинам, проживающим отдельно от мужа в связи с такими обстоятельствами, как домашнее насилие. Ведь если после раздельного проживания и длительной процедуры развода они захотят вступить в повторный брак, то первые 6 месяцев после расторжения брака отцом родившегося от нового спутника жизни ребёнка будет считаться разведённый супруг, о чём будет сделана соответствующая запись в официальной семейной книге. Это вынуждает родителей отказываться от регистрации детей, фактически переводя их на нелегальное положение, и дальнейшая жизнь в таких условиях крайне нелегка.

Впрочем, на этот раз Верховный суд оказался более благосклонным, признав неконституционным положение об обязательном полугодовом сроке после развода для вступления в повторный брак. 18 февраля 2016 г. Министерство юстиции подготовило проект реформы Гражданского кодекса, по которой женщины обретали возможность заключать повторный брак через 100 дней после развода при наличии справки об отсутствии беременности на момент расторжения брака. 8 марта законопроект был одобрен Кабинетом министров.

Казалось бы, прогресс налицо, однако меня не покидает ощущение вторжения государства в частную жизнь. Почему государство считает себя вправе диктовать дееспособным людям нормы о вступлении в повторный брак и автоматическом признании отцовства без учёта конкретной ситуации? Если мужчина и женщина любят друг друга и хотят заключить брак по взаимному согласию, почему беременность от бывшего мужа должна этому препятствовать? Фактически государство отнимает у взрослых людей право на самостоятельное принятие решений.

«Белая ворона» как угроза душевному спокойствию большинства

Не в лучшем положении находятся и японские сексуальные меньшинства. Несмотря на начало выдачи партнёрских свидетельств однополым парам в отдельных органах местного самоуправления (например, в токийском районе Сибуя), Япония, в отличие от многих стран мира, по-прежнему далека от законодательного одобрения однополых браков. Несмотря на длительное совместное проживание с любимым партнёром, однополые пары остаются за пределами законодательной защиты, не имея права участвовать в принятии решений в больницах и наследовать имущество. Однако неспособность понять подобные проблемы у людей, по умолчанию пользующихся всеми благами закона при вступлении в «обычный» брак, не способствует изменению традиционного восприятия брака как союза мужчины и женщины.

Никто не принуждает женщин оставлять девичью фамилию после замужества, никто не говорит о ненужности признания отцовства, никто не возражает против вступления в брак мужчины и женщины. Но почему никто даже не пытается прислушаться к мнению попавшего в затруднительное положение меньшинства, прерывая на корню все дискуссии аргументами «ничего страшного» и «это противоестественно»? Более того, всё происходит с молчаливого одобрения общества, хотя гарантия прав меньшинства отнюдь не влечёт за собой нарушение прав большинства. Могу предположить, что гарантии прав меньшинства и признание самого факта их существования вызывает у их оппонентов неосознанное беспокойство и тревогу. Ведь это не что иное, как конец эпохи всеобщей одинаковости и даже угроза абсолютным для большинства привычным ценностям.

Сто лет – не срок, но благополучие дороже?

В традиционном семейном укладе муж считался опорой семьи, жена и дети ему подчинялись, и все члены семьи принимали фамилию мужа, не задумываясь о возможных неудобствах для женщины. Эта практика стала настолько естественной и обычной, что жёны покорно подчиняются общепринятым устоям, лишь временами позволяя себе тихонечко вздохнуть, однако введение права на свободный выбор фамилии при вступлении в брак может закончиться тем, что ни жена, ни дети не захотят брать фамилию мужа, а жена и вовсе откажется от упокоения с супругом в его семейной могиле. Эти страхи пока остаются неозвученными, но японцы стремятся избежать всех перечисленных последствий любыми способами. Закон об одной фамилии появился всего 100 с небольшим лет назад, в Гражданском кодексе Мэйдзи 1898 г., однако, несмотря на такой короткий с исторической точки зрения срок уже успел приобрести статус «японской традиции». Кроется ли за этой ложью простое невежество, или мы имеем дело с отрицанием изменений в целях самозащиты?

Я не считаю, что многие люди противятся свободе выбора фамилии и однополым бракам исключительно из страха перемен. Однако нельзя отрицать, что отказ признавать существование меньшинства связан с нежеланием испытывать эмоциональный дискомфорт, возникающий при мысли о вариабельности казавшихся незыблемыми собственных устоев.

Несмотря на наличие айнов, выходцев с Окинавы и Корейского полуострова, японское общество фактически остаётся мононациональным – одинаковый цвет кожи и глаз, похожее телосложение, общий для всех японский язык. В такой среде воспринимать отличающихся от себя людей не так-то просто. А если внезапные заявления о собственной идентичности и требования прав начинают поступать от людей, которых общество изначально считало «своими», неудивительно, что шокированное большинство встречает их в штыки, ощущая угрозу собственному существованию.

Консервативный костяк большинства и борьба за привилегии

С приходом новой эпохи принцип «многообразия кадров» (diversity) стали провозглашать не только иностранные, но и многие японские компании. В отличие от закончившегося поражением спора о свободе выбора фамилии, никто не возражает, что для реализации данного принципа потребуется определённое время и ряд усилий. Это и создание безбарьерной среды при приёме на работу лиц с ограниченными возможностями, и внедрение мультиязычных надписей для иностранцев по месту жительства. Не следует надеяться, что традиционное большинство легко пойдёт на уступки, которые могут поставить под угрозу незыблемость собственного существования и привилегий.

Особенно это касается костяка японского большинства – здоровых мужчин среднего и старшего возраста. Именно поэтому сравнительно многочисленные группы меньшинств, например, женщины и молодёжь, должны работать над наращиванием собственного влияния и стремиться стать во главе общественных реформ. Женщины и молодёжь должны быть всюду, где происходит процесс принятия серьёзных решений – в судах, в парламенте, на руководящих должностях компаний, в совете директоров и органах местного самоуправления. Здесь мы сталкиваемся с извечной проблемой – «курица или яйцо?» – и для этого необходимы серьёзные изменения в обществе и сознании людей, которые, в свою очередь, невозможны без лидирующей роли меньшинства. Однако назад пути нет.

Фотография к заголовку: группа истцов, входящая в здание Верховного суда 16 декабря 2015 г., в день вынесения вердикта по делу о фамилии супругов