Библиотека Лу Синя: звенья плюралистического знания

24 марта 1902 года Лу Синь (литературный псевдоним писателя Чжоу Шужэня) поднялся в Нанкине на борт «Оосада-мару», следовавшего через Шанхай в Йокогаму, и отправился в Японию. Он сошел на берег в йокогамском порту 4 апреля и отправился в академию «Кобун Гакуин», где и началась его японская студенческая жизнь. Это произошло ровно сто десять лет назад. Не знаю, будут ли отмечать ли это памятное событие в Китае или в Японии, но знаю точно – учеба в Японии значительно повлияла не только на духовное развитие самого Лу Синя, но и на развитие современной китайской литературы и философии.

Япония как дорога в мир «европейских наук»

Учеба Лу Синя в Японии была не просто его личным решением. Ее нужно рассматривать в более широком историческом контексте, учитывая события того времени. Потерпев одно за другим несколько поражений, под давлением западных держав и Японии китайская империя Цин предприняла попытку провести серьезные политические и общественные реформы. В рамках этой реформистской политики государство поощряло молодежь к учебе за границей. Особое внимание уделялось изучению «Востока», то есть Японии.

В своем труде «Цюань сюэ пянь» (Главы по управлению просвещением, 1898) государственный деятель и теоретик политики «самоусиления» Чжан Чжидун (1837-1909) писал: «Европейские науки весьма сложны и запутанны, но их основные положения уже систематизированы и в упрощенном виде изложены восточными племенами (японцами). Жизненные обычаи и общая ситуация в Китае и восточных землях (Японии) схожи, поэтому нам будет легко действовать по уже существующему примеру». Убежденность Чжан Чжидуна в том, что «Западу никогда не сравниться с Востоком», стала своего рода руководящим принципом для многих китайских студентов в Японии.

По своей натуре Лу Синь не был склонен симпатизировать бюрократам и чиновникам вроде Чжан Чжидуна, но, изучая собранную писателем библиотеку, невозможно не заметить, что пройденный  им путь в чем-то главном перекликается с наставлениями этого государственного мужа. В специальном издании, выпущенном пекинским музеем Лу Синя в 1995 году, говорится, что из четырех тысяч томов его библиотеки 995 – то есть примерно четверть всего собрания – книги на японском языке. Не говорит ли это число о том, сколь важным источником интеллектуального знания были для Лу Синя японские книги?

Только 136 из 995 книг на японском языке имеют непосредственное отношение к японской литературе. Гораздо больше в этой коллекции изданий, посвященных философии, культуре и литературе Европы, России и СССР. Не будет преувеличением сказать, что Япония стала для Лу Синя своего рода дорогой в мир «европейских наук».

Плюралистическая интеллектуальная среда и производство знаний

Но хотя Япония и послужила Лу Синю «дорогой», ее нельзя было назвать «коридором с прозрачными стенами». Европейская и советская философия, почерпнутая Лу Синем из книг на японском языке, несла на себе заметный отпечаток интеллектуальной среды, существовавшей в то время в Японии. В конце 1920-х и начале 1930-х годов Лу Синь переключил практически все свое внимание на постреволюционную, Советскую Россию и начал коллекционировать работы советских авторов по теории литературы. Разумеется, речь идет о японских (по большей части) переводах этих трудов, так как Лу Синь не читал и не понимал по-русски.

Именно в эти годы Лу Синь трудится над китайским переводом литературоведческих работ таких авторов, как Георгий Плеханов (1856-1918), Лев Троцкий (1879-1940) и Анатолий Луначарский (1875-1933). С укреплением сталинского режима все эти авторы впали в немилость, но Лу Синь неизменно высоко ценил Троцкого, отзываясь о нем как о «критике с глубоким пониманием литературы». Он разделял многие его взгляды, но в особенности – изложенные в работе Троцкого о «писателях-попутчиках». Даже после того, как Троцкий был исключен из советской коммунистической партии и изгнан из СССР, Лу Синь продолжал знакомить китайских читателей с его трудами, которые часто цитировал в своих работах.

Интересно, что в этот период Лу Синь переводил на китайский также и литературоведческие труды некоторых японских авторов, в частности Мусянокодзи Санэацу (1885-1976) и Арисимы Такэо (1878-1923) – писателей из группы «Сиракаба» (Белая берёза). Нагахори Юдзо в своей книге «Лу Синь и Троцкий» (Родзин то Тороцуки, «Хэйбонся», 2011) отмечает, что работа Лу Синя над переводами из Арисимы Такэо совпала по времени с его увлечением литературоведческими трудами Троцкого. Исследователь считает, что это – не случайное совпадение. По его мнению, та плюралистическая интеллектуальная среда, с которой Лу Синь столкнулся в Японии, была одним из основополагающих факторов его становления как писателя. Благодаря ей ему открылись новые возможности, благодаря ей он сумел построить свою собственную, уникальную теорию литературы.