Профессор Роберт Кэмпбелл: рассуждения о Японии

Знакомьтесь – профессор Роберт Кэмпбелл. Он преподает японскую литературу периодов Эдо и Мэйдзи в Токийском университете, редактирует отдел книжных рецензий в газете, выступает в качестве эксперта и комментатора на радио и телевидении. Таким образом, он играет не последнюю роль в культурной жизни современной Японии. Как же воспринимает профессор-американец японскую культуру, сочетающую в себе старинные традиции и фешенебельную современность, после 26 лет, проведённых в Японии? В чем он видит привлекательность этой культуры, как представляет себе её дальнейшие перспективы? Об этом с профессором беседовали Укай Тэцуо и Матида Синъя из отдела новостей культуры газеты Ёмиури симбун.

Антропологи, вылезайте из кресел!

—— Говорят, вы крайне занятой человек.

—— Сейчас раз в неделю я принимаю участие в утренней информационной программе на телевидении и веду две радиопередачи – одну раз в месяц, другую – раз в две недели. Вдобавок иногда я участвую в какой-нибудь телепрограмме внепланово, в качестве приглашённого гостя. Кроме того дважды в месяц я заседаю в редакционной комиссии отдела книжных рецензий в газете Ёмиури. Ещё я читаю лекции, и так далее и тому подобное. Со вторника по четверг я преподаю в университете – это для меня главное. Всем остальным я занимаюсь в свободное от университетской работы время.

—— Вы прямо полная противоположность «антропологов в креслах». Скажите, зачем вы тратите столько энергии на все эти дополнительные занятия?

—— Каждое такое дополнительное занятие – это общение с людьми, это особый, не похожий на другие пласт языка. Мне все это ужасно нравится! К тому же, если вы хотите куда-то двигаться и чего-то достичь, нужно прилагать усилия. Знаете, если просто сидеть с протянутой рукой, в нее вряд ли что-то само по себе упадет. Чтобы что-то получить, нужно действовать, иначе никакого результата не будет. Если вы всегда руководствуетесь этим принципом, то ваши занятия в конечном итоге становятся частью вас самих. Поэтому я не чувствую никакого конфликта, никаких противоречий между собой – университетским профессором и собой – ведущим на телевидении. Даже наоборот, это делает мою жизнь интереснее. Например, недавно я был гостем программы, во время которой зашла речь о команде женского футбольного клуба «Надэсико» («Гвоздика»), победившем в чемпионате мира в июле. И я к слову сказал, что гвоздика с давних пор считается одним из семи «осенних растений». Будучи литературоведом, прожившим полжизни в Америке и полжизни в Японии, я обладаю неким жизненным опытом, использование которого, на мой взгляд, не должно ограничиваться стенами академии.

Мораль: «Учите языки!»

—— Расскажите, что привело вас к изучению японского языка?

—— Мои дедушка с бабушкой эмигрировали из Ирландии в Америку. Я рос в Бронксе, рядом с Янки-стэдиум, домашней ареной бейсбольного клуба «Нью-Йорк Янкиз». Окончив школу, я поступил в Калифорнийский университет в Беркли. Это были семидесятые годы, расцвет постмодернизма. И лекции нам тогда читали очень известные люди, вроде французского философа Мишеля Фуко. Я увлекался современной философией, литературой и искусством. В один прекрасный день – это был первый год моей учебы в университете – на лекции по Набокову профессор-преподаватель назвал «Повесть о Гэндзи»(*1) самым древним романом. «Повесть о Гэндзи» датируется 1011 годом.

—— Это самая что ни на есть классика.

—— Я сразу же пошел и купил «Повесть» в переводе Эдварда Сейденстикера и прочитал её по-английски. А было это в самый расцвет постмодернизма, когда вокруг все всерьез говорили о «смерти литературы». И я вдруг почувствовал, что постмодернистский дискурс не выдерживает испытания японской классикой, разбивается об неё. Параллельно я брал в университете курс по истории японского искусства и во время этого курса впервые увидел ширмы эпохи Момояма (XVI век), расписанные в стиле «Ракутю ракугай», что означает «Виды Киото и его окрестностей». На этих туманных, необычных пейзажах были изображены не только городские виды, но и сами горожане: торговки, несущие на шестах корзины с товаром; мужчины, готовые вот-вот начать драку; монахи, просящие подаяния. От всего этого шел мощный поток энергии. Я чувствовал, что люди на картинах – живые, они дышат…

—— В японской истории эпоха Момояма была особенно бурным периодом с большим энергетическим зарядом.

—— Мне захотелось увидеть еще какую-нибудь японскую живопись, и я пошёл к преподавателю за советом. Он меня послушал и сказал: «Посмотреть картины ты всегда успеешь, прежде выучи язык». Хотя это было нахальством с моей стороны, я ответил: «Зачем? У меня, как и у вас, есть глаза, есть нервная система, которая реагирует на раздражители. Незнание языка не помеха – рассматривать картины я могу не хуже, чем вы». И тогда он ответил мне, что если я буду знать язык, то смогу узнать и истории людей, населяющих туманные пейзажи на ширмах. В каких они жили домах? Кем они работали? Почему вот этот человек смеётся, а этот – плачет? Ответ профессора убедил меня, и летом я начал учить японский язык на интенсивных курсах для начинающих. Сейчас я понимаю, что преподаватель дал мне отличный совет!

—— Да, с преподавателем вам повезло!

—— На втором курсе я перешел в группу среднего уровня, а перед началом третьего курса, летом, поехал на восточное побережье, в Вермонт, где на базе Миддлберийского колледжа проходил двухмесячный интенсивный курс японского. Это было что-то вроде летнего лагеря, только совсем нельзя было говорить на английском. Вплоть до того, что нам запретили звонить родственникам и друзьям.

—— Неужели все было настолько серьезно?

—— Некоторые буквально с ума сходили от того, что не могли позвонить своему парню или девушке.

—— Ничего себе. Какой кошмар!

—— Но благодаря этому курсу я научился говорить по–японски и с третьего по четвертый год своей учебы был в Японии. Потом я начал интересоваться японской культурой эпохи Эдо, и в возрасте 27 лет приехал в университет Кюсю аспирантом.

Городская культура Эдо

—— В чем заключалось для вас очарование культуры Эдо?

—— Область моей научной специализации – XIX век. Я исследую культуру второй половины эпохи Эдо, период Бунсэй. В период Бунсэй произошел невиданный до этого в Японии взлет в области ксилографического книгопечатания. Публиковались японские книги самых разных жанров: научные работы, философские труды, путевые заметки, книги о засухах и неурожае, поэтические сборники – в основном хайку, написанные не аристократией, а обычными горожанами. И даже самоучители для тех, кто хотел собственными силами освоить конфуцианскую классику Сы шу и У цзин (Четверокнижие и Пятикнижие). То есть бок о бок с образцами «высокой» культуры предыдущих периодов: поэзией вака, средневековыми придворными романами, поэзией канси на китайском языке, – существовала теперь городская «массовая» культура, которая процветала и распространялась всё шире.

—— Да, как раз в это время начинают появляться пародии на классические произведения. Например, пародия на «Повесть о Гэндзи», озаглавленная «Псевдо-Мурасаки и деревенский Гэндзи».

—— Пародии эпохи Эдо, разумеется, далеки от утончённости оригинальных произведений, но они весьма поучительны – это своего рода «романы воспитания», в которых скрыты намёки на то, как нужно и должно жить. Кроме этого есть еще замечательный историко-фантастический роман Кёкутэя Бакина «Рассказ о восьми собаках Сатоми из Южной Авы», действие которого происходит в эпоху Муромати(*2). Или, например, сентиментальные романы Тамэнаги Сюнсуя – основоположника жанра ниндзёбон (книги о чувствах) – «Сливовый календарь любви» и «Камышевка вестница весны», в которых описываются любовные похождения и переживания жителей Эдо. Литература того времени не перестает удивлять и радовать. Особенно произведения Тамэнаги – они привлекательны еще и тем, что в них подробно описываются сценки из городской жизни, нравы и одежда мужчин и женщин, жизнь веселых кварталов в Синагаве и Фукагаве.

—— Эпоха Эдо была эпохой практически полной изоляции Японии от остального мира. Именно в эту эпоху сформировалась самобытная японская культура, но уже в следующую за ней эпоху Мэйдзи произошла смена курса, и японцы начали активно эксплуатировать зарубежную культуру.

—— Японцы позаимствовали у китайцев письменность в VI-VII веке нашей эры. Цивилизация пришла в Японию при посредничестве китайской культуры и языка. Несмотря на то, что на основе китайских иероглифов был позднее разработан японский силлабический алфавит кана, китайская письменность (камбун) все-таки имела более высокий статус и использовалась для написания серьезной литературы вплоть до конца эпохи Мэйдзи. Японские интеллектуалы с помощью камбуна упорядочивали свои рассуждения и выстраивали логические конструкции, оттачивая мастерство полемики и искусство ведения дискуссии. И это сыграло свою роль! Возьмите германиста Мори Огая или англоведа Нацумэ Сосэки – своей способностью к точным, обстоятельным переводам иноязычных романов они обязаны, прежде всего, систематическим упражнениям и практике камбуна. Многовековой опыт заимствования культуры через китайский язык в эпоху Мэйдзи стал основой для освоения западной культуры. И этот процесс продолжается бесконечно, переходя из поколения в поколение.

Важна взаимосвязь событий

—— А может быть, это характерная особенность японской литературы того времени – присущая только ей энергия, позволяющая впитывать иностранную литературу и философские штудии?

—— В 1868 году, когда произошла реставрация Мэйдзи, Япония начала предпринимать первые шаги, направленные на модернизацию и становление в качестве национального государства. Это было через три года после окончания Гражданской войны в США. Европа, Италия и Германия переживали процессы объединения. Именно в контексте этого глобального «переформатирования» стран и регионов менялась и Япония – её культура и литература. Например, появился новый прозаический стиль, основывающийся на разговорном, а не на письменном языке. Откровенно говоря – это исследовательский проект, которым бы я хотел заняться в ближайшие годы: пересмотреть существующие взгляды на культуру второй половины эпохи Эдо и первой половины эпохи Мэйдзи.

—— Есть и еще один проект – рассмотреть взаимосвязь событий, происходивших тогда, с событиями, которые происходят в нынешней японской культуре.

—— Для эпохи Эдо характерна четко структурированная иерархия. Именно в рамках такого жесткого иерархического устройства развивалась «массовая», «низкая» культура, заимствуя некоторые элементы у культуры «элитарной», «высокой». В эпоху Мэйдзи западная культура осваивалась и усваивалась японцами с помощью китайского языка. Японцы придерживались позитивного подхода и активно воспринимали культурные влияния как внутри самой Японии, так и за ее пределами. Но, вероятно, это тот самый случай, когда по сравнению с прошлым амбиций и энергии стало меньше. Если вы посмотрите на романы молодых новых писателей, вы заметите, что, как правило, количество тем весьма ограничено – это либо роман из школьной жизни, либо бытописание частной повседневной жизни главного героя и окружающих его людей. Я даже иногда начинаю беспокоиться о том, сумеют ли японцы воссоздать и продолжать поддерживать свойственную их культуре глубину.

—— Популярность японских комиксов манга и мультипликации аниме растет за рубежом, отчасти благодаря государственной программе «Cool Japan»…

—— Лично мне очень нравится манга. В нынешнем сезоне есть несколько десятков хороших названий, достойных внимания. Но моя работа состоит в том, чтобы убеждать людей: «Япония – это не только анимэ и манга». Япония – это также литература и искусство эпохи Эдо, и работы известных более современных писателей – например, Утиды Хяккэна и Танидзаки Дзюнитиро.

Сакура по-настоящему прекрасна

—— Землетрясение и цунами 11 марта 2011 года унесли тысячи жизней и опустошили огромные территории, целые области в регионе Тохоку. Что вы думаете об этом стихийном действии, об этой катастрофе?

—— Сакура, цветущая вишня – это один из самых известных символов Японии. Красота весенних цветов воспевалась и воспевается как в поэзии вака, так и с помощью других поэтических и литературных форм. В японском языке со времен эпохи Хэйан (794-1185) существует выражение «чернильная сакура» (сумидзомэ сакура). Появление этого выражения связано с легендой о цветущей вишне, розовые лепестки которой почернели после чьей-то смерти – будто оделись в траурный наряд. Я предполагал, что мне будет трудно любоваться цветами сакуры, пока еще не зажила та чудовищная рана, нанесенная нам всем катастрофой, стихийным бедствием. Но когда я пошел посмотреть на цветущие деревья в парк Синдзюку, я не мог в который раз не отметить, насколько красивы и нежны эти цветы. Я слышал, как люди говорили, что цветущая сакура была одной из тех немногих вещей, которые придавали пострадавшим в Тохоку сил и мужества после катастрофы.

Цветущая вишня на протяжении многих лет была источником очень широкого спектра эмоций для японцев. Вот, например, известное стихотворение – вака девятого века, написанное Оно-но Комати: Хана но иро ва / уцуриникэри на / итадзура ни / вага миё ни фуру / нагамэсэсима ни (Распустился впустую, / Минул вишенный цвет. / О, век мой недолгий! / Век не смежая, гляжу / Взглядом долгим, как дождь).(*3)

Япония – страна, одарённая красотой сменяющихся сезонов, но в то же время она часто подвергается стихийным бедствиям – тайфунам, землетрясениям и цунами. После недавней катастрофы я с новой силой осознал, насколько важную, значимую роль сыграла эта непредсказуемость окружающей среды в формировании такой отличительной черты японского характера, как «восприимчивость к непостоянству». Именно эта характерная особенность в полной мере проявилась в формировании такой эстетической категории, как моно-но аварэ (печальное очарование вещей). В эпоху Эдо было в ходу выражение коборэ дзаивай, которое описывает неожиданный момент счастья и в этом смысле немного схоже с выражением «приятная неожиданность». Осознание того, что мир вокруг нас конечен и не будет длиться вечно, должно помочь нам дорожить случайными встречами и маленькими моментами счастья, которые выпадают на нашу долю в течение жизни. Такая простосердечная чувствительность была свойственна людям эпохи Эдо.

Распробовать неожиданный момент счастья

—— Завидная способность довольствоваться даже малой толикой счастья.

—— В мае этого года мне представилась возможность посетить несколько эвакуационных центров в регионе Тохоку, который очень сильно пострадал от землетрясения. Всё ещё продолжались перебои с подачей электричества, и люди готовили еду на маленьких газовых плитках. Одна девушка почти два часа бродила по окрестным холмам и вернулась с букетом каких-то съедобных растений. Все очень обрадовались и начали готовить из диких травок салат и закуску. Даже в таких ужасных условиях люди не потеряли способности выражать радость и благодарность – и за саму зелень, и за те усилия, которые были приложены, чтобы ее собрать. Другими словами, несмотря ни на что, эти люди были в состоянии прочувствовать момент и ощутить коборэ дзаивай. Недавно Япония сдала Китаю свои позиции второй по величине экономики мира. Эксперты предостерегают нас о том, что последствия разрушительного землетрясения и цунами приведут к дальнейшему ослаблению японской экономики. Но, с другой стороны, произошедшая катастрофа может послужить веским поводом к переосмыслению современного уклада жизни в Японии. Возможно, люди заново откроют для себя традиционную систему ценностей, подчеркивающую важность гармоничного сосуществования с природой. А это открытие, в свою очередь, может привести к новым способам самовыражения культуры. 

—— А что вы посоветуете иностранцам, чтобы лучше почувствовать японскую культуру? Какой способ кажется вам наиболее подходящим?

—— Для этого надо взять и приехать в Японию. Да, это довольно дорого, но можно найти дешевые билеты и слетать из США за 600 долларов туда и обратно. А В Токио можно найти ночлег за 2000-2500 йен в сутки. Так что на самом деле приехать в Японию гораздо проще, чем кажется. Хоть в Токио, хоть в Киото. Надо остановиться на несколько дней в том городе, который больше понравится, и гулять по нему каждый день. Взять к примеру поп-певицу Леди Гага – говорят, она любит гречневую лапшу, которую можно поесть стоя, и которую подают в маленьком ресторанчике, расположенном на одной из токийских ж/д станций. Было бы здорово, если бы каждый смог найти свою любимую Японию.

—— Спасибо вам за сегодняшнее интервью на самые разные темы. Скажите, пожалуйста, профессор Кэмпбелл, – когда вы после долгого перерыва возвращаетесь из уже такой привычной Японии на родину, вам часто говорят, что вас будто бы подменили?

—— Иногда говорят, да. Как-то раз в Штатах мы с сестрой пошли ресторан и там я, на автомате, вдруг приподнял тарелку, поднес ее ко рту и начал есть прямо с нее.

—— Вы считаете, что это такой сугубо японский обычай есть с приподнятой в воздух тарелки?

—— Ну, во всяком случае, американцы так не делают.

—— Но ведь, согласитесь, это очень удобно!

—— Возможно. Сестра отчитала меня, да я и сам со стыда был готов сквозь землю провалиться.

(Оригинал статьи на японском языке опубликован 3 октября 2011 г.)