Мастер детектива на закате дней – к 110-летней годовщине со дня рождения Мацумото Сэйтё

Мацумото Сэйтё известен многим как автор романов «Точки и линии» и «Крепость на песке». В конце этого года мы отметим 110-летнюю годовщину его рождения, при этом популярность писателя не угасает – его произведения продолжают переиздаваться и экранизироваться и сегодня. О последних годах мастера детектива рассказывает Ёмота Такаси, в то время бывший редактором еженедельника «Синтё».

Мацумото Сэйтё родился без малого 110 лет назад, 21 декабря 1909 года. На родине писателя в городе Кокура, с 1963 года входящем в состав города Китакюсю, находится его мемориальный музей. В музее хранится рукопись последнего произведения Мацумото – исторического детективного романа, в котором известный японский изобретатель, фармацевт и писатель эпохи Эдо Хирага Гэннай расследует таинственное исчезновение актёра театра Кабуки. Этот роман в начале 1990-х публиковался по частям в еженедельнике «Синтё», а я был его ответственным редактором.

20 апреля 1992 года Мацумото Сэйтё перенёс инсульт. Писателя успешно прооперировали, но в то же время у него был диагностирован рак печени. Спустя три с половиной месяца, 4 августа 1992 года Мацумото Сэйтё скончался в возрасте 82 лет. Недописанная рукопись так и осталась лежать на его рабочем столе вместе с его любимым вечным пером Montblanc.

У писателя нет выходных

«Алло, это Мацумото...» – раздаётся в телефонной трубке редакционного аппарата. Человек с той стороны не уточняет, какой Мацумото и откуда, но подразумевается, что этот характерный хриплый голос должен знать любой сотрудник нашей редакции, каждый из нас. Не дай бог спросить в ответ: «Простите, какой Мацумото?». Тогда не жди ничего хорошего. «Вы что, не знаете, кто я?» – настроение у мэтра портится моментально. Это Мацумото Сэйтё, наш постоянный автор рубрики «роман с продолжением». Сэнсэй опубликовал у нас четырнадцать произведений, а я с 1983 года редактировал три его романа.
Если это было необходимо по работе, он звонил нам каждый день. Мог позвонить в любое время суток и потребовать редактора. Почему? Потому что «у писателя нет выходных». Он мог работать без сна и без отдыха, всецело отдаваясь творческому процессу. Соответственно, у редактора тоже не было выходных. Если мэтр вызывал, нужно было бросить всё и, не откладывая, ехать к нему домой, в токийский район Сугинами.

Мацумото часто работал по ночам. Бывало, я ждал его с утра в приёмной комнате, он входил с рукописью в руках и выглядел так, словно только что закончил писать: волосы – всклокочены, полы кимоно – вразлёт.

Он садился на диван, протягивал мне рукопись и прикрыв глаза закуривал сигарету. Курил, шумно дыша, пока от сигареты не оставался один только фильтр – мне каждый раз казалось, что он вот-вот обожжёт себе пальцы. Пепел падал ему на колени, но он не обращал на это никакого внимания. Тут и там на ткани виднелись мелкие прожженные дырочки.

Пока мэтр курит, я читаю рукопись. Это не просто чтение, это, можно сказать, фехтовальный поединок. Автор сидит напротив меня, следит за мной, спрашивает моё мнение. Ещё бы, редактор – его первый читатель. Если я кроме заурядных банальностей сказать ничего не могу, Мацумото распекает меня: «А ещё редактор называется! Возмутительная профнепригодность!» Единственно возможная реакция для человека, который всегда сознательно писал с установкой на читательский отклик.

Его романы открываются как шкатулка со встроенным секретом – только после нескольких мастерских сюжетный поворотов. Изредка, если в процессе прочтения рукописи мне удавалось сделать меткое замечание, мэтр расплывался в улыбке, довольный тем, что я раскусил интригу: «Ага, ты догадался! Здорово, правда?» В эти моменты он был совсем как ребёнок, искренне радующийся тому, что сумел придумать удачную озорную проделку.

Описать мотивы

Мацумото часто говорил: «Мне важно описать мотивы». Ему было интересно рассматривать ситуацию с разных точек зрения и придумывать разные виды мотивировок. Увязывать концы с концами в финале с помощью какого-нибудь трюка ему было неинтересно. Уделяя большое внимание мотивам, он вскрывал глубинную суть людских поступков – вероятно, именно это побуждало многих его читателей к сопереживанию.

На момент нашего сотрудничества Мацумото было уже за семьдесят, но произведения, которые он писал для нашего еженедельника, были неизменно актуальны и зачастую посвящены прямо-таки прорывным темам. Почивать на лаврах – это был не его стиль. Его двигали вперёд неисчерпаемый творческий задор и профессиональная гордость. В тот период, как мне кажется, он особенно интересовался политическим детективом.

Рукопись романа Мацумото «Точки и линии» из запасников JTB (© Jiji)

Первым произведением, над которым я с ним работал в качестве редактора, был роман «Расстановка священных коров» – политический детектив, действие которого разворачивается во время двусторонней встречи на высшем уровне между Японией и США. В сюжете, выполненном в лучших традициях шпионских романов, фигурируют секретные счета в швейцарском банке, американский президент и таинственная японка, проникающая в императорский зал для приёмов, чтобы встретиться с высоким гостем из США. Кстати, рассказывают, что описания приёмного зала из императорского дворца в Асакуса были выполнены Мацумото с такой потрясающей точностью, что высшие чины в Японском полицейском управлении были не на шутку взволнованы. Не каждый отважился бы на такое, но именно такая реалистичность и обеспечивала Мацумото признательность читателей.

На самом деле, на этом этапе он уже начал готовить свою следующую вещь о международной алмазной корпорации Де Бирс. Той самой корпорации, которая базировалась в ЮАР и, благодаря щедрой инвестиции со стороны британского банка Ротшильдов, сумела занять ведущую роль в алмазной индустрии: начиная с разведки залежей и добычи алмазов и заканчивая жестким контролем цен на алмазном рынке. Такое положение дел сохранялось до тех пор, пока во второй половине ХХ века не были обнаружены залежи алмазов в Австралии. Монополия Де Бирс оказалась под угрозой... Мацумото рассчитывал написать на этом материале шпионский роман об алмазной промышленности, еврейском капитале, интересах Японии и США.

Однако предварительный сбор материала затянулся, к тому же мэтр был не вполне доволен общей концепцией романа, поэтому он решил на время оставить Де Бирс и переключился на совершенно другую тему – приступил к написанию исторического детектива, действие которого происходит в эпоху Эдо (1603-1868).

Мы начали публиковать новый роман по частям, и после публикации первых глав, Мацумото был полон энтузиазма. «Это будет моим лучшим произведением!» – заявлял он, прекрасно отдавая себе отчёт, как непросто будет этого добиться. Он сам нередко вздыхал о том, что современным писателям не удаётся вдохнуть жизнь в повествование и пробудить читательский интерес, описывая быт и нравы давно миновавших эпох.

У меня нет времени

Все редакторы, которые успели поработать с Мацумото, говорили, что он всегда подаёт работу к самому последнему сроку. Но с этим романом дело обстояло иначе – как правило, предназначенный для публикации отрывок был готов уже за неделю до дедлайна. Страницы рукописи, написанные вечным пером, были испещрены исправлениями и пометками, на полях тут и там попадались развёрнутые комментарии.

Но даже на том этапе, когда Мацумото получал от нас гранки, он не переставал работать над текстом, изменяя его в тех местах, которые казались ему неубедительными. Он скрупулёзно проверял, перепроверял и переписывал текст, и бывало так, что неожиданно от него возвращалась корректура, вдоль и поперёк исписанная исправлениями.

«У меня нет времени» – в последние годы жизни это стало его любимой присказкой. Как-то, упомянув в разговоре одного из своих коллег, – писателя, в своё время выдвигавшегося на Нобелевскую премию, – Мацумото сказал: «Он совсем перестал писать. А я – пишу и буду писать и впредь». Так мне открылось, насколько велики его профессиональная гордость и писательское тщеславие. Ещё мне однажды довелось услышать, как он сказал, что «Море изобилия» Мисимы Юкио – провальное произведение. Это было сказано с таким убеждением, противостоять которому было невозможно. И в тот момент я не смог спросить, почему он так считает, о чем теперь, конечно, очень сожалею.

Мысль о том, сколько книг он ещё успеет написать, не давала ему покоя. Первая часть его исторического детектива была опубликована в сдвоенном предновогоднем выпуске, который вышел в последние дни 1991 года. Рукопись следующей части мы получили от Мацумото в самом начале 1992 года, третьего января.

В тот день он сам позвонил мне домой, и я поехал к нему. Прождав какое-то время в приёмной, я увидел его – он вошёл в комнату, сжимая рукопись в руке. Он начал беседу словами: «Новый год я встретил не у телевизора, а за письменным столом. Работал всю ночь». Чувствовалось, что в отведённое ему время он хочет успеть сделать как можно больше. Вкладывает в работу все свои силы. Уверен, он не отходил от письменного стола несколько дней подряд.

10 августа 1992 года, супруга и сын Мацумото Сэйтё на похоронах писателя. (© Jiji)

Последний разговор

21 апреля 1992 года родные Мацумото связались со мной и сообщили, что мэтр попал в больницу. Это было утром. А госпитализировали его накануне, когда, вернувшись домой со встречи, он почувствовал себя плохо. Я не мог поверить. Всё произошло так неожиданно. Мы только вчера разговаривали с ним по телефону – я звонил ему во второй половине дня, отчитаться по материалу, который он попросил меня собрать для написания следующей части романа. Он разговаривал со мной как обычно: «Сегодня вечером у меня встреча, так что материалы доставишь уже завтра». Получается, это был наш последний разговор.

Даже в больничной палате, невзирая на свалившую его тяжёлую болезнь, Мацумото не переставал думать о своей работе, думал о ней до последнего. Его семья переслала мне по факсу записку, которую он написал для меня прямо в больнице. Я был уверен, что получу указания по поводу публикации следующего отрывка, но увидел на листке лишь несколько слов, которые были написаны таким неровным почерком, что я так и не смог их прочесть.

Что же касается его романов, он никогда никому и не рассказывал, как будут развиваться дальнейшие события. Даже редакторам. На вопрос «А что будет в конце?», он, окутанный сигаретным дымом, неизменно отвечал: «А вот этого я никак не могу сказать». Ему было очень важно увидеть незамутнённую, непосредственную реакцию редактора на текст во время первого прочтения рукописи. Воочию увидеть своего читателя, который так много для него значил.

Так получилось, что исторический детектив, за публикацию которого я отвечал, стал последним произведением Мацумото Сэйтё. Этот роман так и остался недописанным и не вошёл в собрание сочинений писателя. В декабре 2009 года к столетию со дня рождения писателя вышел номер журнала Сёсэцу Синтё, в котором впервые были опубликованы все триста – или около того – страниц романа, написанные мэтром в год его смерти.

Фотография к заголовку: Мацумото Сэйтё в возрасте 61 года, 1971 (© Jiji)