Такэмицу Тору: композитор, впустивший в современную музыку голос природы

Культура 20.01.2023

Такэмицу Тору известен как композитор, объединивший традиционную японскую музыку и западный модернизм. И сейчас, спустя четверть века после его смерти, его музыка продолжает исполняться в концертных залах по всему миру. В этой статье музыковед Оно Мицуко рассказывает о жизни и творчестве одного из ведущих композиторов XX века.

English
日本語
简体字
繁體字
Français
Español
العربية
Русский

В 1966 году филармонический оркестр Нью-Йорка заказал 18 современным композиторам написать новые произведения в рамках празднования своего 125-летия. В результате один из этих 10 композиторов, Такэмицу Тору, создал шедевр, который до сих пор обсуждается и исполняется: «Ноябрьские ступени» для бивы, сякухати и оркестра.

Впервые услышав это произведение, я на мгновение потеряла дар речи, поражённая благородством его сути и мощной красотой его психологического пейзажа. Похоже, что Леонард Бернстайн, присутствовавший на премьере, где пьесой Такэмицу дирижировал Одзава Сэйдзи, испытал схожие чувства и впоследствии отметил замечательную силу и «человечность» произведения.

«Ноябрьские ступени» открываются деликатным одиноким звуком арфы, будто капля упала на неподвижную гладь воды. Звук оркестра добавляет текстуру и течёт слева направо, как будто ветер проносится по лесу. Западный оркестр и традиционные японские инструменты (бива, похожая на лютню, и флейта сякухати) по очереди доминируют в музыке, подчёркивая различия между ними. Чередующиеся мелодические нити Востока и Запада соприкасаются лишь на краткие мгновения. Пьеса заканчивается энергичным пассажем на сякухати, за которым следует глубокая тишина.

Это было новаторское произведение, объединившее традиционные японские инструменты и западный авангард. Несмотря на бескомпромиссность своего послания, пьеса имела оглушительный успех была с восторгом принята в Германии, Нидерландах и других странах. «Ноябрьские ступени» сделали Такэмицу Тору одним из самых востребованных композиторов в мире, вызвав приток заказов на сочинения из-за рубежа, который не остановился до конца его жизни.

Истоки послевоенного авангарда

Такэмицу Тору родился в Токио в 1930 году. В 15 лет он решил стать музыкантом. В последние месяцы Второй мировой войны, когда Япония готовилась к обороне против ожидаемого вторжения союзников, молодой Такэмицу был мобилизован в гражданский строительный отряд. Однажды он случайно услышал запись песни Parlez-moi d’amour в исполнении Люсьен Буайе. Завораживающая нежность её голоса поразила Такэмицу. Это был проблеск красоты и человечности среди звуков бомб и военных маршей. Потрясённый, он пообещал посвятить себя музыке, когда война закончится.

Такэмицу сдержал своё слово. Как композитор, он был в основном самоучкой. Семейный дом Такэмицу дважды был разрушен во время воздушных налётов, и его родители не могли позволить себе купить начинающему композитору пианино. Вместо этого он нарисовал клавиатуру на листе бумаги и повсюду носил её с собой, только в воображении слыша волшебную музыку, струящуюся из её немых клавиш.

С момента своего первого шокирующего, опьяняющего знакомства с западной культурой в XIX веке Япония стремилась найти способ интегрировать в свою собственную культуру художественные традиции Запада. Музыка не была исключением. Современная японская музыка находилась под сильным влиянием немецкой музыки, которую изучали такие пионеры, как Ямада Косаку.

Но Такэмицу чувствовал, что телесность немецкой музыки не вдохновляет его. Некоторое время он учился у Киёси Ясудзи и Хаясаки Фумио, которые изучали потенциал выразительных средств присущих японской культуре. Но и этот подход не удовлетворил Такэмицу. Их пропаганда чисто японских способов самовыражения не казалась ему убедительной, что вызвало бурные дискуссии. Такэмицу твёрдо верил в то, что «в искусстве не существует таких понятий, как Восток и Запад».

В 1950 году он дебютировал как композитор с пьесой для фортепиано Lento in due Movimenti, но она не получила большого признания. Возможно, произведение было слишком амбициозным и непривычным как по структуре, так и по звучанию.

Такэмицу (на фото здесь в 1950-х годах) использовал пианино на начальном этапе работы над своими произведениями

Примерно в это же время Такэмицу посчастливилось познакомиться с Такигучи Сюдзо, поэтом-сюрреалистом и арт-критиком, главным наставником и центральной фигурой в «Дзиккэн кобо» (Экспериментальной мастерской), авангардном коллективе молодых музыкантов, художников и писателей. Мастерская объединяла музыкантов, художников и поэтов, участвовавших в экспериментальных и амбициозных проектах, стирающих грани между жанрами и видами искусств. По рекомендации Такигучи, Такэмицу начал расширять свои интересы, активно занимаясь другими видами искусства, помимо музыки и опубликовал эссе «Пауль Клее и музыка».

В кругу друзей, 1970-е годы. Слева направо: композитор Юаса Дзёдзи, поэт Таникава Сюнтаро, Такэмицу и писатель Оэ Кэндзабуро

Такэмицу играл важную роль в японском художественном авангарде того времени, но в 1953 году, в возрасте 23 лет, он серьёзно заболел туберкулёзом и был вынужден взять перерыв. Примерно в это же время музыкальный критик Акияма Кунихару, коллега по группе «Дзиккэн кобо», обратился к нему с заказом на новое оркестровое произведение. Так Такэмицу написал «Реквием» для струнного оркестра, посвящённый одному из его учителей, Хаясаки Фумио, скончавшемуся от туберкулёза в 1955 году, в возрасте 41 года. В 1957 году Такэмицу было 27 лет. Признание пришло к нему два года спустя и в это же время новые эффективные лекарства серьёзно улучшили состояние его здоровья. В 1959 году, во время визита в Японию, Игорь Стравинский случайно услышал «Реквием» Такэмицу. Он был глубоко впечатлён и публично похвалил работу, отметив «искренность» и «строгость» музыки и выразив удивление тем, что «такая страстная музыка была создана человеком такого невысокого роста». Это неожиданное одобрение одного из самых известных композиторов мира сотворило чудо и открыло Такэмицу двери в новый мир.

В это время в Европе и Америке рос интерес к культуре Востока и особенно к японским традициям дзэн-буддизма. По иронии судьбы, в то время, когда японский музыкальный мир всё ещё обращался к Европе за вдохновением, Запад уже смотрел на Восток. Один из современников Такэмицу, композитор Маюдзуми Тосиро, изучал музыку за границей, но бросил и вернулся в Японию, пренебрежительно заявив, что в Европе больше нечему учиться.

Такэмицу, однако, не мыслил в категориях «Востока» или «Запада». Он хотел видеть диалог между творцами, независимо от их происхождения. Такэмицу считал, что люди искусства должны обмениваться мыслями и эмоциями как современники, пытающиеся осмыслить мир в один и тот же исторический момент. В то время международные музыкальные фестивали, ориентированные на Восток, организовывались в разных частях Европы и США, и Такэмицу часто приглашали принять в них участие.

Такэмицу стал одним из самых востребованных композиторов в мире, поток заказов на новую музыку не прекращался. Когда его спросили о секрете этого успеха, он со смехом ответил: «Никогда не теряй надежды! Чем хуже ситуация, тем больше надежды её исправить». Характерное чувство юмора, без сомнения, было одной из причин, по которым его любили и уважали по всему миру.

Дома с семьёй, 1963 год

Культурный посол Японии на Западе

В 1965 году Такэмицу получил престижную премию Международной трибуны композиторов за произведение «Текстуры» для фортепиано и оркестра. Он был первым композитором из Азии, получившим эту награду. Два года спустя, в 1967 году, состоялась премьера «Ноябрьских ступеней», пьесы, с разговора о которой началась эта статья.

После этого Такэмицу использовал в своих композициях в основном западные инструменты, а на смену «строгости», отмеченной Стравинским, пришла пышная, цветистая мелодичность. Он продолжал жить в Японии между частыми поездками за границу. Такэмицу серьёзно относился к своей роли связного между Японией и Западом и усердно работал над углублением международного диалога. Он не только писал музыку, но стал своего рода дипломатом культуры, организуя музыкальные фестивали и приглашая зарубежных артистов выступать в Японии, а также представляя японских музыкантов на фестивалях за рубежом.

С французским композитором греческого происхождения Янисом Ксенакисом за тарелкой лапши соба в 1970 году на Всемирной выставке в Осаке, где Такэмицу был художественным руководителем экспозиции «Стального павильона»

Некоторые люди говорят, что музыку Такэмицу трудно понять, и в этом может быть доля правды. Названия его произведений поэтичны и ускользают от прямых толкований. Временные сигнатуры неоднозначны, а музыкальные темы, как правило, не развиваются прямолинейно, а движутся по кругу, не стремясь к разрешению. Такая мелодическая структура произведений Такэмицу отражает влияние традиционных форм японского искусства, таких живописные свитки и дизайн садов.

Храмовый сад в Сайходзи, Киото. Такэмицу особенно любил этот сад, и многие из его композиций были вдохновлены строгой эстетикой дзэнских садов

Зарубежные музыканты, исполняющие музыку Такэмицу, часто говорят, что чувствуют в ней что-то отчётливо «японское». Возможно, есть какое-то сходство между его выразительной манерой, его тенденцией уделять приоритетное внимание тембру и акустическим характеристикам его звука и японской кухней, которая стремится подчеркнуть присущие ингредиентам ароматы. Но помимо всего этого, можно ли разглядеть в его музыке что-то конкретно «японское»?

Названия композиций Такэмицу показывают, что они были основаны на взгляде на мир, который простирался далеко за пределы Японии. Rain Dreaming, например, отсылает к традиции «сновидений» австралийских аборигенов, в то время как A Bird Came Down the Walk и Far Calls, Coming Far! заимствуют свои названия из стихотворения Эмили Дикинсон и «Поминок по Финнегану» Джеймса Джойса соответственно. «Ностальгия» отсылает к одноимённому фильму Андрея Тарковского. И это лишь некоторые примеры. На самом деле, найти работы Такэмицу с отчётливо японскими названиями нелегко.

Большая часть музыки Такэмицу черпает вдохновение в мире природы – дожде и воде, ветре, птицах, – которые некоторые считают особенно «японскими». Но, несомненно, это универсальные мотивы: все люди и все человеческие культуры существуют бок о бок с природой, неотъемлемой частью которой мы являемся. Как сказал музыковед Питер Бёрт, в музыке Такэмицу «Япония» как бы существует «на уровне философских и эстетических идей», но не на более очевидном уровне мелодии и других структурных элементов.

Тональное море

В последние годы жизни Такэмицу писал: «Я хочу плавать в море, где нет ни запада, ни востока «Бескрайние моря, как источник жизни и символ смерти и возрождения, были одной из главных тем его музыки. Она, с её мягко струящимися мелодиями и пышными гармониями, напоминает о ветре, свете, птицах и мире природы, воплощая идею Такэмицу о «тональном море».

Хотя его произведения порой скрывают тревожное предчувствие диссонанса, в конечном счёте его музыка пронизана яркостью и теплотой, окутывая слушателя коконом звука. Ровное дыхание музыки восстанавливает баланс между разумом и телом и приводит разум слушателя в гармонию с природой. Это жизнеутверждающая музыка, которая дарит надежду и утешение в минуты тревог и невзгод. Поэтому музыка Такэмицу продолжает регулярно звучать в концертных программах по всему миру наряду с классикой. Его музыка пережила его, что нечасто случается с современными композиторами.

Автор статьи на симпозиуме, посвящённом творчеству Такэмицу Тору в рамках фестиваля Milano Musica. Милан, Италия, 2009 г. (© Вико Чамла)

Тот факт, что в произведениях Такэмицу органично сочетается множество различных стилей музыки, которые он любил, также расширяет круг его слушателей. На его стиль повлияли такие разные композиторы, как Бах, Дебюсси и Альбан Берг, джаз и популярная музыка, а также авангардные эксперименты его единомышленников, таких как Оливье Мессиан и Джон Кейдж. Такэмицу любил музыку Битлз и аранжировал несколько песен Леннона/Маккартни для классической гитары. Эти пьесы – пример счастливой встречи классического, современного и популярного стилей.

Многочисленные труды Такэмицу были опубликованы на нескольких языках. На обложке этого французского издания (справа) изображён пример «графических партитур», которые Такэмицу разработал вместе с дизайнером Сугиурой Кохэем

Нельзя обойти вниманием и музыку Такэмицу к фильмам, жанр, которым композитор серьёзно занимался всю свою жизнь. В общей сложности он написал новаторскую и прихотливую музыку для около 100 фильмов, включая работы таких ведущих режиссёров, как Кобаяси Масаки («Кайдан» и «Харакири»), Тэсигахара Хироси («Женщина в песках», «Чужое лицо»), Синода Масахиро («Бледный цветок», «Баллада об Орин»), Куросава Акира («Под стук трамвайных колёс» и «Ран»), и Филип Кауфманн («Восходящее солнце»).

Когда «Кайдан» получил Специальный приз жюри на Каннском международном кинофестивале в мае 1965 года, Такэмицу как автор музыки присутствовал на церемонии вместе с режиссёром Кобаяси Масаки (слева) и актрисой Аратамой Митиё

Творчество Такэмицу продолжает оказывать влияние на поколение, не заставшее его. Среди тех, кого он вдохновил, – писательница Асабуки Марико и танцевальная труппа Noism, возглавляемая всемирно известной танцовщицей Канамори Дзё, использующей его произведения в стиле традиционной придворной музыки гагаку в своих постановках. Спустя четверть века после его смерти интерес к Такэмицу и его музыке силён как никогда. Его раскованная, разноплановая и динамичная музыка продолжает оказывать растущее влияние не только на коллег-музыкантов, но и на все виды искусства.

Сцена из сценической постановки Noism «Сад следов», вдохновлённая пьесой Такэмицу «В осеннем саду» для оркестра гагаку (© Синояма Кисин, 2021)

Фотография к заголовку: Портрет Такэмицу Тору, сделанный в июне 1993 г. (© Клайв Барда/Arena PAL/Aflo. Все фотографии предоставлены Такэмицу Маки, за исключением отдельных изображений)

Статьи по теме

музыка