Предел «монополии на справедливость» японской прокуратуры

Предпосылка о «неизменно надлежащих» выводах прокуратуры

Японский прокурор обладает исключительным правом возбуждать уголовное дело. В его силах решить, отложить возбуждение уголовного дела, или отказаться от возбуждения дела даже в том случае, если подтверждается факт совершения преступления. Строго блюдется независимость его профессиональных действий, не допускающая внешнего вмешательства, и он не обязан отчитываться о причинах решения возбуждать или не возбуждать уголовное дело, а также раскрывать свидетельства, на основании которых принимается решение об отказе от уголовного преследования.

Таким образом, поскольку в возбуждаемых прокуратурой делах доля тех, по которым суд выносит обвинительный приговор, превышает 99%, можно утверждать, что монополией на «справедливость» в японской уголовно-процессуальной системе обладает прокуратура – в том смысле, что выводы прокурора практически в неизменном виде становятся судебным вердиктом.

За рубежом это воспринимают как некую странность, недоступную пониманию. Именно на ее фоне возникают утверждения о «более чем 99% обвинительных приговоров», «заложническом правосудии» и т. п.

Ситуацию с высоким процентом судебных вердиктов о виновности Министерство юстиции объясняет следующим образом: «Доля дел, по которым прокуроры возбуждают уголовное преследование, составляет 37%. Показатель в 99,3% – это доля обвинительных вердиктов, при расчете которой в качестве знаменателя берется число дел, по которым возбуждено уголовное преследование, и он неминуемо высок ввиду того, в данном расчете за знаменатель не берется общее число лиц, совершивших преступление». При этом предпосылкой выступает то, в отношении решений об уголовном преследовании все решения прокуратуры – «надлежащие». Залогом «надлежащих выводов» прокурора служит организационная структура прокуратуры, в которой решение об уголовном преследовании принимается через последовательное утверждение вышестоящими руководителями на нескольких уровнях.

Роль, которая отводится суду, по сути сводится к проверке: не «недоглядели» ли в прокуратуре чего-нибудь и не «ошиблись» ли в своих выводах прокуроры, в принципе принимающие «надлежащие решения». Барьер для вынесения судом вердикта «невиновен», отвергающего выводы, к которым пришла прокуратура, очень высок – именно это и приводит к тому, что доля обвинительных судебных заключений превышает 99%.

Бывает, что прокурор, оценив различные обстоятельства, принимает решение отложить возбуждение уголовного дела, но даже если уголовное преследование возбуждено, в том случае, когда человек признает факт преступления, при условии, что это его первое преступление, человек в принципе может рассчитывать на вынесение условного приговора с отсрочкой исполнения. Поскольку это великое благо для подозреваемого, полностью согласившегося с выводами прокуратуры, в сравнении с другими передовыми странами в Японии высок процент признаний собственной вины.

«Арестовали – значит, преступник»: долгое содержание под стражей тех, кто заявляет о невиновности

Такое японское уголовное правосудие, хорошо сочетаясь с чертами национального характера японцев и общественным укладом, до сих пор в принципе вполне функционально и благополучно обеспечивает хорошую общественную безопасность.

Но если прокуратура допускает ошибку, и обвинения предъявлены невиновному, то добиться спасения через вердикт о невиновности в японском суде – задача исключительной трудности. В японской системе уголовного правосудия, где монополией на справедливость обладает прокуратура, заметно пренебрегают принципом презумпции невиновности.

Наиболее явно это проявляется в том, что в случае, если человек, против которого выдвинуты обвинения, отрицает представленные обвинением факты и заявляет о своей невиновности, это оборачивается для него существенным ущемлением прав – более длительным содержанием под стражей и другими неприятностями, иначе говоря, так называемым «заложническим правосудием», которое вынуждает отказываться от заявлений о невиновности. Это большая проблема, которая препятствует справедливости суда в Японии.

В принципе, содержание подозреваемого под стражей – не более чем предупредительная мера при наличии «опасений о возможном бегстве» или «опасений о возможном сокрытии либо уничтожении улик». Однако в Японии арест является своего рода нанесением клейма «преступник», которое ставится на человека при возбуждении прокурором уголовного преследования.

В стране, где изначально крайне высок «процент признания вины», в человеке, который отрицает предъявленные обвинения, заявляя о своей невиновности, видят «того, кто, будучи преступником, даже не раскаивается в содеянном». Обыватели склонны считать допустимым затягивание содержания под стражей подозреваемых и обвиняемых из соображений «самозащиты общества» – полагая, что такой человек, будучи возвращен в социум, может совершить новые преступления. Именно поэтому в японском обществе оказывается столь широко приемлемым то, что именуется «заложническим правосудием».

Предпосылкой для приятия такого положения служит вера в то, что прокуратура неизменно принимает надлежащие решения, но на деле прокурорам случается ошибаться в своих выводах, и тогда человека подвергают аресту и уголовному преследованию по ложному обвинению. В этом случае для того, кого арестовали и обвинили, «заложническое правосудие» оборачивается необоснованным и крайне жестоким ущемлением прав человека.

Характер «заложнического правосудия», являемый в обычных уголовных делах, отличается от «особого заложнического правосудия», возникающего в делах, которыми занимаются особые следственные отделы прокуратуры.

Особый механизм расследования особых случаев.

В принципе, поимка и арест преступников в Японии – дело полиции, а роль прокурора на этапе следствия сводится к тому, чтобы при препровождении полицией раскрытого дела и преступника оценить законность следствия и весомость улик, принять решение о содержании либо отказе от содержания преступника под стражей и определить, возбуждать или не возбуждать уголовное преследование.

Но есть случаи-исключения, когда прокуроры сами ведут расследование и осуществляют все процедуры от ареста преступника и получения показаний до возбуждения уголовного преследования. Это называют «особым прокурорским расследованием». В качестве организационной структуры для проведения таких расследований в трех окружных прокуратурах – Токийской, Осакской и Нагойской – действуют особые следственные отделы. При особом расследовании прокуратура самостоятельно определяет, начинать или не начинать уголовное расследование, запрашивает в суде ордеры на обыски и аресты, проводит соответствующие действия силового характера, а по завершении расследования принимает решение о том, возбуждать или нет уголовное преследование. Иначе говоря, все решения от проведения расследования и вплоть до возбуждения уголовного преследования принимают прокуроры.

В делах, которые ведет этим способом особый следственный отдел, отсутствуют такие составляющие как «ущерб» и «пострадавший». В случае обычных преступлений – убийств, ограблений, краж и т. п., как только становится известно о возникновении «ущерба», за расследование принимается полиция. Особый следственный отдел прокуратуры берется за дело в тех случаях, которые не связаны с «ущербом» конкретным лицам – при таких преступлениях как коррупция, нарушения законодательства об использовании политических фондов, уклонение от уплаты налогов, нарушения закона о финансовых сделках и т. п., иначе говоря, особый следственный отдел прокуратуры берется за дело, когда ущемлены законные интересы государства и общества.

Начало следственных действий принудительного характера в отношении важных персон из политических или финансовых кругов способно оказывать сильное общественное влияние, поэтому «предпосылкой» служит принятие решения в организационной структуре прокуратуры после тщательного изучения вопроса и доклада на верхний уровень ведомственного руководства, и тем не менее, случается так, что уже после ареста возникают непредвиденные проблемы с точки зрения доказательной базы и соблюдения законности. Но даже когда возникают сомнения в доказательствах виновности, прокуратура от уголовного преследования не отказывается. Ведь такой отказ послужит подтверждением того, что при вынесении системой решения об аресте была допущена ошибка.

Таким образом, с момента начала уголовного преследования по особым делам прокуратура как организация прилагает все силы к тому, чтобы так или иначе добиться вынесения обвинительного судебного приговора. Поэтому вероятность признания невиновным по особому делу заметно ниже, чем по обычному, и даже в том случае, если суд первой инстанции выносит оправдательный приговор, в подавляющем большинстве дел суд следующей инстанции, который ближе к прокуратуре, отменяет первичное судебное решение, и в конечном итоге выносится приговор обвинительного характера.

Частичная ответственность судов за «заложническое правосудие»

В подобных случаях, когда дело расследовалось в особом порядке, «заложническое правосудие» выступает в качестве своего рода «оружия», которым прокуратура пользуется для того, чтобы добиться вынесения судом обвинительного заключения. В случае, если обвиняемый настаивает на своей невиновности, прокуратура выступает решительно против того, чтобы он был выпущен под залог, ссылаясь на то, что «выпуск под залог затруднит получение доказательств». И суд в большинстве случаев прислушивается к возражениям прокуратуры. Из-за этого у человека, желающего избежать длительного содержания под стражей, не остается иного выхода, кроме как прекратить настаивать на своей невиновности и согласиться с выводами прокурора.

В качестве примеров из прошлого дел особых следственных отделов, когда полностью отвергающий свою виновность обвиняемый содержался под стражей в течение длительного времени, можно привести дело Судзуки Мунэо по ряду обвинений, связанных с посредничеством при взяточничестве (437 дней), дело Сато Масару из комитета поддержки МИД (512 дней) и другие. Из событий недавнего времени отметим 950 дней содержания под стражей полностью отрицавшего свою вину Ёкоо Нобухисы, который обвинялся в соучастии по делу о махинациях с финансовой отчетностью в корпорации Olympus. Все эти случаи «заложнического правосудия» в конечном итоге закончились вынесением вердикта о виновности.

Решение о невозможности выпуска под залог под воздействием категорических возражений прокуратуры принимает суд, и формально именно на суд ложится ответственность за длительное содержание под стражей. Из-за этого в делах, когда содержание под стражей затягивается, суды стремятся избегать вынесения вердикта о невиновности, чтобы не брать на себя ответственность за ненадлежащее содержание под арестом. В конечном счете практически все случаи «заложнического правосудия» завершаются вынесением обвинительного приговора.

Решение суда о невиновности Мураки: методы японской прокуратуры, доведенные до предела

Единственным исключением является дело, которое вел особый отдел Осакской окружной прокуратуры, арестовавший и предъявивший обвинения Мураки Ацуко, начальнице одного из управлений Министерства здравоохранения, труда и социального обеспечения. В сентябре 2010 года, после вынесения судом первой инстанции вердикта о невиновности, прокуратура отказалась опротестовать решение суда, тем самым подтвердив невиновность подсудимой, а на процессе выяснилось, что ответственный прокурор сфальсифицировал данные на флоппи-диске с доказательствами. Прокуратура оказалась под огнем суровой критики. Поскольку Мураки полностью отрицала обвинения и настаивала на своей невиновности, ее содержали под стражей на протяжении 164 дней, а после этого суд признал, что обвинения «сфальсифицированы». Это стало первым случаем, когда ложное обвинение из-за «заложнического правосудия» было засвидетельствовано в деле, расследование которого вел особый отдел прокуратуры.

В число ложных обвинений из-за «заложнического правосудия» последнего времени входит так называемое «дело о сговоре в Омэ». С самого этапа расследования прокурор решительно протестовал против выпуска под залог обвиняемого, заявлявшего о своей полной невиновности. Обвиняемый, не выдержав мучений 80-дневного пребывания под стражей, на первых слушаниях по делу полностью подтвердил выдвинутые против него обвинения и согласился со всеми представленными прокурором доказательствами, после чего был выпущен под залог. Но после того, как мне как адвокату было поручено вести это дело, на вторых слушаниях он заявил о своей полной невиновности. Далее в результате проделанной защитой работы в сентябре 2019 года суд первой инстанции вынес вердикт о невиновности. Но поскольку прокуратура, не желая, чтобы подтвердился факт ложного обвинения «заложнического правосудия», опротестовала приговор, теперь дело находится на рассмотрении в апелляционном суде.

Если прокуратура неизменно принимает исключительно «надлежащие решения», то японская система уголовного правосудия, в которой прокуратура, сосредоточив в своих руках все полномочия, обладает монополией на «справедливость», предстает крайне рациональной. Но прокуратура – не всемогущее и всеведущее божество. При этом в делах, где, подобно делу Карлоса Гона, требуется обладать знаниями об экономике и правилах корпоративного управления, а равно и в делах, которые, подобно «делу о сговоре в Омэ», требуют знаний в узкопрофессиональных областях, механизма прокуратуры систематически недостаточно для принятия надлежащих решений, имеющих важное значение, из-за чего есть и немало случаев, когда делаются выводы, идущие вразрез с обычным здравым смыслом(*1).

Наверное, следует признать, что сама схема уголовного правосудия Японии, в которой прокуратура пользуется монополией на «справедливость», упирается в свои пределы.

Фотография к заголовку: Вынесение вердикта о невиновности по делу о фальсификации сертификатов, связанных с системой льготных почтовых услуг для инвалидов. Бывшая начальница одного из управлений Министерства здравоохранения, труда и социального обеспечения Мураки Ацуко (в середине) улыбается встречающим сотрудникам, прибыв к месту работы, 22 сентября 2010 г., Токио, здание Министерства здравоохранения, труда и социального обеспечения в районе Касумигасэки (© Jiji Press)

Статьи по теме

• Виновны 99,9% обвиняемых: выполняютли свои роли судьи, прокуроры иадвокаты?
• Размышления о«заложническом праве», ложных обвинениях, повторном рассмотрении дел исистеме смертной казни
• Как расценивать процессы сучастием общественных судей, «визуализацию» следствия исделки с правосудием?
• Дело Карлоса Гона: преступление и наказание в Японии в центре международного внимания. Каким должно быть правосудие?
• Яркое своеобразие правосудия в Японии: очевидный изъян – риск осуждений по ложному обвинению – на фоне уникальной истории и общественного устройства