Утрата чувства безопасности: от «общества спокойствия» к «обществу доверия»

Утраченное доверие к повседневности

Двадцать лет назад, 17 января 1995 года, Великое землетрясение Хансин-Авадзи унесло жизни 6 343 человек. Два месяца спустя, 20 марта, последователи религиозного культа Аум Синрикё выпустили нервнопаралитический газ зарин в вагонах токийского метрополитена. В результате 13 человек погибли, а общее число пострадавших превысило 6 тысяч. Можно сказать, что бедствия 1995 года привели к «краху доверия» в японском обществе.

В соответствии с определением «доверия», которое сформулировал социолог Никлас Луман, в данной статье автор отводит ему роль средства, позволяющего уменьшить сложности в социуме. В средневековой деревне, где партнёрами в общении выступали люди, знакомые в лицо с самого детства, чьи мысли были предельно материальны и понятны, практически все ответы были заведомо предопределены общепринятым обычаем. Однако по мере того как общество продвигается по пути модернизации и урбанизации, всё чаще приходится встречаться с людьми, о которых по сути ничего не известно, всё более разнообразными становятся и ценности, которыми руководствуются члены социума. Всё это осложняет понимание замыслов и целей других людей. Желая что-либо предпринять, даже справившись о намерениях партнёра, мы не можем знать наверняка, насколько до него доходит смысл наших слов, и даже если общие слова найдены, сложно оценить, насколько идентичен смысл, вкладываемый в них сторонами диалога. Поскольку о соображениях ближнего остаётся только догадываться, вероятных возможностей конечного результата возникает бесконечно много, что в итоге осложняет принятие решений.

В современном обществе, где эта сложность, которую следовало бы назвать «пузырём возможностей», крайне велика, незаменимую роль играет «доверие». «Скорее всего, партнёр думает в общем и целом так же, как и я» — исходя из этой предпосылки, основанной на доверии, человек получает возможность выбрать свои действия: «Значит, можно поступить так». Таким образом, доверие — это механизм, позволяющий реализовать задуманные поступки в мире, где силён фактор неопределённости.

Два бедствия, произошедшие одно за другим, разрушили это доверие. Великое землетрясение Хансин-Авадзи, которое случилось, когда память о Великом землетрясении Канто отошла в разряд далёкого прошлого, стало потрясением, заставившим ощутить, что привычное и монотонное течение жизни обитателей большого города может быть в одночасье полностью разрушено. В свою очередь, зариновая атака в метрополитене продемонстрировала, что самый заурядный с виду человек, который находится рядом с тобой в общественном транспорте, может оказаться фанатичным убийцей на религиозной почве. Всё это в целом привело к краху непоколебимого прежде доверия к повседневности, в которой живёт человек.

Основные события 1995 года

Утраченное в результате бедствий «спокойствие» и обратившая на себя внимание «сложность» окружающего мира

Хотя сменивший эпоху «экономики мыльного пузыря» долгий период экономической стагнации и получил название «потерянное десятилетие», лично я полагаю, что описанная мной «утрата доверия» оказала на японское общество в целом куда как более серьёзное влияние, поскольку утрата эта не ограничивалась сферой экономической деятельности. Когда преобладавшая в период высоких темпов экономического роста простая и наивная вера в прогресс, в то, что «завтра будет лучше, чем сегодня», была утрачена, и стало непонятно, что же случится дальше, люди прекратили безумную гонку потребительства и, пытаясь защититься, стали замыкаться в себе, как в защитном панцире.

Вероятно, этот пережитый японским обществом опыт «разрушения доверия» следовало бы проанализировать и изучить более глубоко и подробно. К примеру, в своей работе «От общества спокойствия к обществу доверия» (Ансин сякай кара синрай сякай э, Тюкосинсё) социальный психолог Ямагиси Тосио разделяет «спокойствие» и «доверие», называя психологическое состояние, когда человек забывает о сложности окружающего его мира, «спокойствием», а состояние, когда человек осознаёт фактор неопределённости, но сознательно игнорирует его, — «доверием». Подобно упомянутой выше средневековой деревне, послевоенная Япония, которая начала делать успехи, двигаясь по пути модернизации, продолжала существовать, будучи столь же однородной, забыв о неопределённости. Таким образом, общество пребывало в состоянии «спокойствия», и когда ряд последовавших одно за другим бедствий заставил ощутить всю сложность современного общества, именно это «спокойствие» и было утрачено.

Впрочем, если быть точнее, утрата спокойствия начала происходить раньше. В своей работе «Аум: почему религия породила терроризм?» (Ауму — надзэ сюкё ва тэроридзуму о унда но ка, Торансубю) исследователь религий Симада Хироми усматривает причину подъёма секты Аум в постепенном разрушении общности послевоенного японского социума. Распад общности вынуждает прямо взглянуть в глаза запутанной, сложной реальности, и тем, чья психика не в состоянии вынести это бремя, приходится искать хоть какое-то спасение. Секта Аум стала своего рода «приёмником» для таких «заблудших» людей. Жаждущие обрести спокойствие верующие люди познакомились с учением Аум Синрикё, предлагающим такое спокойствие, и для того, чтобы защитить это учение и собственную общность, осуществили зариновую атаку. В результате инцидента последователи секты, остро переживавшие утрату ощущения спокойствия, фактически ликвидировали спокойствие в широких массах общества. Именно в этом состоит суть событий с Аум Синрикё.

Атака Аум Синрикё и расстрел в редакции парижского еженедельника — явления разного характера

При этом атака на редакцию публиковавшего карикатуры на ислам парижского еженедельника, жертвами которой стали 12 человек, в том числе главный редактор, хотя и была порождена религиозным фундаментализмом, по сути является совершенно иным явлением, нежели атака Аум Синрикё. Большое впечатление на автора этих строк произвёл комментарий Икэути Сатоси (адъюнкт-профессора Токийского университета) в социальной сети Facebook, появившийся в тот самый момент, когда его как специалиста по исламу, по всей вероятности, непрерывно просили прокомментировать произошедшее бесчисленные представители масс-медиа.

В ответ на бытующие в массах спекуляции о том, что акты терроризма якобы происходят из-за того, что в Европе и Америке мусульмане подвергаются дискриминации, он припомнил слова отца, которые услышал в подростковом возрасте (его отец Икэути Осаму — специалист по немецкой литературе). Вот что сказал Икэути Осаму, рассказывая о городских парках Европы: «В Японии таких красивых парков нет. И поэтому сначала думаешь о том, как в Европе замечательно... Но через некоторое время я заметил, что в парке, где я проходил каждый день, на одной и той же скамейке изо дня в день сидит одна и та же пожилая женщина. А на другой скамейке всегда сидит один и тот же мужчина в преклонных годах. Каждый — в одиночестве. Раз уж эти люди каждый день ходят в один и тот же парк в одно и то же время, они могли бы садиться на одну лавочку и беседовать друг с другом, но они не садятся вместе. Каждый занимает свою лавочку. И даже взглядом стараются не встречаться. Они словно не замечают само существование друг друга».

В современной западной культуре основной тон задаёт одиночество. В обществе индивидуализма каждому человеку приходится свыкнуться с тем, что человек в одиночестве рождается, и, даже создав семью, в конце концов уходит из жизни тоже в одиночестве. Именно для таких людей стоят скамейки в парках Европы. Простор и великолепие их ландшафтов призваны хоть немного скрасить одиночество.

Критический момент для европейского последовательного реформизма

Западное одиночество исходит из предпосылки существования ближнего, несовместимого с человеком. Человек западного мира не забывает о факторе неопределённости, связанном с другими людьми. Наверное, именно поэтому он временами не контактирует с другими, выбирая одиночество с целью избежать рисков, иногда он выбирает путь дискриминации и сегрегации, а временами, напротив, прилагает усилия ради сосуществования с другими. В любом случае, такие выборы модели поведения являются сознательной работой по построению доверия и уменьшению сложностей.

Террористический акт во Франции произошел в обстановке этой сознательной работы. Даже радикальная «свобода слова», подразумевающая в том числе и сатиру на религиозные темы, тоже призвана служить платформой для этого сосуществования. Вознаграждением в процессе «мнение в ответ на мнение» служит формирование понятного образа ближнего, ранее являвшего собой фактор неопределённости. А ответная реакция на этот образ может стать поводом к примирению.

Однако на этот раз последовательный реформизм с его механизмом обмена мнениями столкнулся с выходящей за рамки контраргументов реакцией — стрельбой с трагическим финалом. Теперь, когда можно ожидать принятия самых разных ответных действий, для западного последовательного реформизма, при котором свобода слова лежит в основе общественного устройства, а предпосылкой является существование инакомыслящего «другого», наступил критический момент: каким образом будет преодолена сложившаяся ситуация и восстановлена безопасность?

Психология «спокойствие прежде всего» вместо стремления к истине

В противоположность ситуации во Франции, инцидент с Аум Синрикё произошёл внутри культуры стремления к спокойствию в рамках коллектива, не предполагающего существования «других». Таким образом, разрушение спокойствия скорее лишь усилило голод желающих «спокойного сосуществования». Когда в 1995 году в продажу вышла операционная система Windows 95, сеть Интернет, позволившая обмениваться информацией с кем угодно, оказалась обоюдоострым оружием. Будучи платформой, позволяющей делать достоянием общества ту информацию, которую прежде держали под спудом власти и бизнес, способствуя уменьшению неопределённости за счёт обеспечения прозрачности, Интернет может служить и средством повышения доверия в обществе.

Однако в Японии восприятие Интернета пошло в ином направлении, что стало особенно очевидным после Великого восточнояпонского землетрясения. Информация, неподконтрольная крупным корпорациям, подобным TEPCO, а также органам власти и СМИ, имелась в избытке, однако появление в общем информационном потоке сведений от самопровозглашенных обличителей властей об утаивании фактов, а также преувеличений о воздействии радиации, в отсутствие процесса проверки данных на соответствие истине привело к общему мнению о том, что «ситуация была опасная» и «правительство все-таки нам лгало».

Такая позиция является продуктом странно искаженной психологии, склонной в первую очередь вместе с ближними стремиться к спокойствию, даже делясь с ними информацией об опасности подвергнуться радиационному облучению или о том, насколько коррумпированы правительство или корпорации. При этом стремление к истине отходит на второй план относительно жажды спокойствия. После Великого восточнояпонского землетрясения, с одной стороны, модным стало слово «кидзуна» — узы, связывающие людей друг с другом. Вместе с тем, тенденция дискриминационного отношения к префектуре Фукусима, сопровождающаяся недостаточно научно обоснованными утверждениями о том, что «теперь она непригодна для жизни» и «всё, что из Фукусимы — опасно», зиждется на описанной выше тенденции в сознании японцев.

Японии не следует искать возврата к состоянию «общества спокойствия»

Как показывает эта ситуация отчуждения, «спокойное сообщество» не может охватить всё общество в целом. Чем больше мы стремимся к собственному спокойствию, тем больше мы выносим за его рамки кого-то «другого», и в результате неизбежно причиняем боль. А раз так, японскому обществу не следует стремиться к возврату в недостижимую утопию, именуемую «обществом спокойствия». Симада Хироми в вышеупомянутой работе приходит к следующему заключению:

«Безусловно, одиночество тяжело, оно мучительно. Но мы смогли прийти к этому одиночеству только пройдя долгий исторический путь и избавившись от всевозможных преград... Мы должны вынести одиночество, жить своим умом, получая удовольствие от этого одиночества, и думать о будущем».

Даже сейчас, 20 лет спустя после событий, связанных с сектой Аум Синрикё, к этим словам стоит прислушаться. Путь жизни рядом с «другими» людьми, как демонстрируют события во Франции, отнюдь не является лёгким и гладким. И тем не менее, нам следует не желать для самих себя недостижимого спокойствия, но идти по этому пути, стремясь своими руками выстраивать отношения доверия.

Фото к заголовку: Опрокинутая землетрясением скоростная автомагистраль Хансин в Кобэ, 17 января 1995 г., фото администрации района Хигасинада города Кобэ (предоставлено Jiji Press)

(Оригинал статьи на японском языке опубликован 16 января 2015 г.)