Японско-российские отношения после смены администрации в Вашингтоне

Первые шаги пребывания администрации Трампа у власти уже внесли определенную ясность в вопрос о ее внешнеполитических приоритетах. То, что предлагает американский президент в своих публичных заявлениях, ассоциируется с категориями изоляционизма, протекционизма и национального эгоизма. В числе прочего Америка собирается достаточно резко перестроить двусторонние военные альянсы с тем, чтобы ее партнеры взяли на себя существенно большее бремя расходов на их поддержание. В отношении Японии эта политика уже проявляется в практической плоскости: США уже начали с ней скрупулезный торг относительно возможности увеличения «бюджета сочувствия» (омоияри ёсан).

В Японии личность Трампа вызывает противоречивые ощущения. Многие понимают, что популистская риторика Трампа-политика направлена больше на внутреннюю аудиторию, а поэтому не стоит придавать ей чрезмерного значения. Вместе с тем имеется и точка зрения о том, что как бывший бизнесмен Трамп будет делать ставку на транзакционизм в международной политике и пойдет на любые, самые циничные сделки, если это будет сочтено соответствующим американским национальным интересам.

Будучи лишен каких-либо идеологических принципов и действуя по принципу «Ничего личного, только бизнес», Трамп, согласно распространенному в Японии мнению, способен будет заключить сделку и с «нелюбимым» ему Китаем, «поделив» с ним мир за спиной Японии. В этой связи некоторые заговорили о реальной возможности «шока Трампа», по аналогии с «шоком Никсона» (американский президент Р. Никсон в 1972 году поехал в Китай, не поставив в известность своих партнеров в Токио, что стало для Японии холодным душем).

Наибольшую вероятность угроза «шока Трампа» может приобрести для Японии  в случае дальнейших  успехов ракетно-ядерной программы КНДР, которые выведут это государство в категорию прямой угрозы для американского суверенитета. Пищу для размышленый дает недавний запуск ракеты на твердом топливе, позволяющий говорить о качественном сдвиге  в разработке средств доставки. Как ожидается,  уже достаточно скоро КНДР позволит держать тихоокеанское побережье Америки под прицелом. В этих условиях одним из ответов Америки может стать сделка с Китаем, который, несмотря ни на что, продолжает сохранять в своих руках эффективные рычаги экономического давления на Пхеньян.

Действительно, американский президент в ходе встречи с премьером Абэ подтвердил  обязанность Америки защищать острова Сэнкаку в соответствии со статьей 5 Договора безопасности. Но будет ли он безоговорочно им следовать, с учетом его импульсивности и непредсказуемости, отсутствию присущего Демократической партии ценностного подхода к мировой политике? Между тем у Токио есть все основания полагать, что Пекин с течением времени не только  не ослабит, но и, наоборот, станет усиливать нажим на Японию  по вопросу Сэнкаку. Это в свою очередь даст почву для дальнейшего укрепления, проводимого администрацией Абэ курса на развитие собственного военного потенциала и превращение Японии в «нормальное государство».

Каковы же на этом фоне будут последствия для российско-японских отношений? Прежде всего, в военно-политической и военно-стратегической областях больших подвижек ожидать не следует. Для России Япония как политический партнер значит не очень много: в недавно опубликованной концепции внешней политики она занимает четвертое место после Монголии в списке ее приоритетных партнеров в Азии. Следует также учитывать особенности менталитета российского внешнеполитического истеблишмента, в котором Япония является малозначащим внешнеполитическим актором, зависимым от своего заокеанского партнера. Ставка на Японию как на посредника в налаживании взаимоотношений с Западом, проявившаяся в российской политике на японском направлении в 2015-2016г., с избранием достаточно благожелательно относящегося к России Д. Трампа потеряла большой смысл. Не видят в Москве и больших перспектив разрешения застарелого территориального спора с Японией: позиции сторон слишком сильно отличаются, и возможностей их сближения не просматривается.

На этом фоне важнейшей сферой взаимодействия двух стран становится региональная безопасность. В диалоге с Токио по вопросам безопасности, начатом в формате «два плюс два» в 2013 году и замороженном в результате подключения Японии в 2014 году к антироссийским санкциям, Москву прежде всего интересуют вопросы военной безопасности на российских дальневосточных рубежах. Россия, по крайней мере, официально, не считает расположенные на территории Японии американские военные базы источником беспокойства для себя и воздерживается от присущих советскому периоду критических оценок Договора безопасности. В Москве воспринимают политику кабинета Абэ в области безопасности, направленную на укрепление альянса с Америкой, как логичный ответ на усиление напористой политики Китая в военной области. Кроме того, некоторые консервативные представители российского политического истеблишмента полагают, что Договор безопасности выступает в качестве ограничительного механизма, сдерживающего военные амбиции Японии, которая без такого договора случае могла бы скатиться на путь милитаризма. В любом случае, политика Токио в области национальной безопасности, будучи в глазах Москвы на данном этапе безальтернативной, в целом не противоречит и российским национальным интересам. В отсутствие иных механизмов безопасности эта политика позволяет удерживать региональную стратегическую ситуацию в более предсказуемых рамках.

Наибольшие трения в диалоге с Японией в области безопасности вызывает вопрос о ПРО. Россию категорически не устраивает проводимая Вашингтоном линия на размещение противоракетной обороны на территории своих восточноазиатских союзников. В представлении России, поскольку управление системами ПРО не находится под международным контролем, а сосредоточено в руках Пентагона, размещение комплексов в Корее и Японии дестабилизирует военно-стратегическую обстановку в регионе. К тому же THAAD, например, может при необходимости быть переориентирована с сугубо оборонительных на наступательные задачи, а ее объектом столь высокоточных и эффективных ракетных комплексов станет не только КНДР, но и близлежащие страны. На этом фоне Россия и Китай регулярно взаимодействуют друг с другом по вопросу ПРО, а в 2016 году провели совместные учения по противостоянию ПРО.

Можно ожидать, что вопросы о ПРО и о мерах доверия в военной области в Северо-Восточной Азии останутся одними из наиболее острых в политической повестке дня российско-японских отношений. Москва по-прежнему будет считать ПРО ТВД как имеющую потенциально антироссийскую направленность, тогда как Токио будет видеть недружественные для себя мотивы в российско-китайском военном и военно-техническом сотрудничестве, которое неизбежно интенсифицируется после намеченного на 2017 г. размещения системы THAAD в Южной Корее.

Свое воздействие на российско-японские отношения неизбежно усилит китайский фактор. Япония, по всей видимости, будет делать все возможное, чтобы не допустить излишне тесных связей России и Китая, а уж тем более заключения между ними полноценного военного союза, который стал бы для Токио ночным кошмаром. В Японии хорошо известно и то, что Китай активно пытается привлечь Россию на свою сторону в территориальном споре с Японией. Конечно, Япония не предполагает, что Россия станет напрямую поддерживать китайские претензии на Сэнкаку, или же, наоборот, отойдет ради нее от традиционно дружественных отношений с Китаем. Тем не менее, хотя Россия проявляет в данном вопросе подчеркнутую сдержанность, опасения в отношении некой российско-китайской сделки, потенциально направленной против нее, в Японии остаются. Это заставляет ее иметь дополнительный канал для коммуникации с Россией по столь деликатным темам. Кроме того, мотив к стратегическому диалогу с Россией в области безопасности, включая размораживание формата «два плюс два» и контактов оборонных ведомств двух стран, заключается у Японии в стремлении усилить свои дипломатические позиции в отношениях с Пекином.

В целом стоит отметить, в треугольнике «Россия – Китай – Япония» отношения между Москвой и Токио являются наиболее слабой стороной. В японско-китайских отношениях сейчас намечается ренессанс, связанный с экономикой: после отказа администрации Трампа от участия в ТПП эти отношения с учетом экономического веса двух стран становятся становым хребтом восточноазиатской интеграции. Две крупнейшие экономики Азии, находясь в тесной зависимости друг от друга, ориентируются в своем развитии на внешний спрос и сейчас как никогда взаимно заинтересованы в установлении четких правил международной торговли. В японско-китайских отношениях экономика, таким образом, не позволяет политике идти дальше определенной красной черты. Что касается российско-японских отношений, подобной экономической базы у них нет, что делает эти связи весьма хрупкими и чувствительными к политической конъюнктуре.  Именно этим можно объяснить то первоочередное внимание, которое стороны уделяли экономической составляющей результатов недавнего визита российского президента в Японию.

В Москве имеется понимание того, что именно Япония может заменить Китай как источник технологий и инвестиций для российских регионов Сибири и Дальнего Востока. К тому же она осознает большие риски от проявляющегося с 2014 года одностороннего экономического крена в сторону Китая, который не оправдывает по многим моментам ее ожиданий. Поэтому Россия в большей степени рассматривает в этой связи Японию не просто как одну из альтернатив Китаю, но как важную точку опоры в Восточной Азии, прочные связи с которой позволяют ей выстроить в регионе более сбалансированную дипломатию. Для Японии экономическое сотрудничество с Россией с учетом малой ее значимости как экономического партнера имеет менее мотивированный характер и больше обслуживает политические цели. Тем не менее, выгоды от тесного экономического партнерства есть и у нее: диверсификация источников энергии и сырьевых ресурсов, импульс для внутреннего экономического роста, основанный на экспорте готовых инфраструктурных проектов, удешевление транзита в Европу и т. д.

Для Японии в диалоге с Россией на первый план выходят аспекты, связанные с ее национальной безопасностью, тогда как для России по отношению к Японии – с ее экономическим развитием. И хотя эти сферы почти не пересекаются, взаимная заинтересованность в нормальных отношениях, даже основанная на разных мотивах, заставляет обе страны уделять большое внимание политическому диалогу. Как представляется, отношения двух стран в ближайшие будут развиваться поступательно вне зависимости от прогресса по проблеме мирного договора, наличие которого носит второстепенный характер.