Угрожает ли Японии российско-китайское сближение?

Председатель КНР как Главный Гость

9 мая я, как и большинство соотечественников, смотрел по телевидению трансляцию парада на Красной площади. Кто-то обращал внимание на новую технику, кто-то на колонны парадных расчетов. Я военными делами не интересуюсь, поэтому меня больше привлекало происходящее на трибуне для главных гостей. В центре президент Путин, он же верховный главнокомандующий. Рядом министр обороны Шойгу. Рядом... нет, не премьер-министр Медведев, а Главный Гость — председатель КНР и глава КПК товарищ Си Цзиньпин.

Самолёты рисуют в небе цвета российского флага во время парада. (Фотография Управления пресс-службы и информации президента Российской Федерации)

Сближение глав РФ и КНР привлекает мировое внимание

Председатель КНР Си Цзиньпин (Фотография правительства США)

Пессимист говорит, что бутылка уже наполовину пуста, оптимист — что она еще наполовину полна. Отсутствие на параде лидеров стран «семерки» создавало впечатление начавшейся изоляции России. Пессимист скажет: с нами остался только Китай. Оптимист ответит: зато Китай с нами! А что такое Китай в современных раскладах мировой политики и экономики, объяснять не надо.

Если бы Путин стоял на Красной площади в окружении только Назарбаева, Кастро и Мугабе — да простят меня эти уважаемые политики, их подчиненные и сограждане — это была бы бесспорная изоляция. «Компенсирует» ли присутствие Си Цзиньпина отсутствие Обамы, Кэмэрона, Меркель? Смотря как считать... Российский и китайский лидеры были рады видеть друга друга на Красной площади. И уж точно были рады, что их там вместе видит весь мир.

Является ли политика Китая «антияпонской»?

И до, и после 9 мая японцы задавали мне один и тот же вопрос. Формулировки варьировались, но суть не менялось: какую угрозу представляет для Японии российско-китайское сближение? Иными словами, примет ли Россия участие в антияпонской политике Китая? В том, что политика Китая является принципиально антияпонской, мои собеседники, похоже, не сомневаются.

Картина «Бой у Фэнхуанчэн» Ёсая Нобукадзу, изображающая эпизод Японо-китайской войны (1894-1895) (Музей искусств Патриции и Филиппа Фростов)

Возможно, я настроен излишне оптимистически, но я не считаю политику Пекина принципиально антияпонской, то есть сознательно враждебной Японии. Конечно, между странами идет жесткое экономическое соперничество, масштаб которого из регионального трансформируется (или уже трансформировался?) в глобальный. Думаю, именно оно стоит за многими политическими акциями Пекина, включая настойчивое аппелирование к событиям прошлого. Может, это прозвучит цинично, но напоминания об «агрессивной войне» Японии в Китае оказываются как нельзя кстати во время экономических или внешнеторговых трений. Да и на Америку это производит впечатление — не в пользу Японии.

Экономическое соперничество, какой бы политической и пропагандистской шумихой оно ни сопровождалось, вещь естественная и ни войной, ни серьезным конфликтом не чреватая — между Японией и Китаем вертится слишком много денег, причем не только из этих стран. Это же относится к экономическим отношениям между Китаем и США — там тоже слишком много денег. Слишком много — чтобы идти на настоящий конфликт, который никому не выгоден.

Возможен ли российско-китайский «силовой блок»?

Российско-китайский союз может представляться реальной — повторяю, реальной! — военно-политической альтернативой японо-американскому союзу только в очень воспаленном воображении. По крайней мере, сейчас. На просторах русскоязычного интернета нередко звучат призывы не только к союзу Москвы и Пекина, но и к прямой их конфронтации с Токио и Вашингтоном. Однако сам президент Путин, выступая на Красной площади перед началом парада, высказался против «силового блокового мышления».

Серьезный конфликт с Китаем чрезвычайно опасен для России — достаточно посмотреть на географическую карту, на протяженность сухопутной границы между ними. Если посмотреть на демографическую карту, станет еще понятнее. Столь же опасен для России и серьезный конфликт с США. Утверждать обратное — значит проявлять глупость и невежество, а не патриотизм. Да и от конфликта с Токио Москва ничего не выиграет.

России нет никаких резонов вступать в «антияпонский заговор» с Китаем, в существовании которого, похоже, уверены мои собеседники в Токио. Они даже обратили внимание на то, что в речи на Красной площади Путин упомянул «японский милитаризм». Дескать, это «сильный сигнал», что «Путин недоволен Абэ». Наиболее эрудированные вспомнили, что 7 ноября 1944 г. Сталин впервые публично отнес Японию к числу «агрессивных держав», т. е. военных противников СССР и антигитлеровской коалиции. Но Путин — не Сталин. Если он кому и послал «сильный сигнал», то «господину Си», назвав китайский фронт главным фронтом Второй мировой войны в Азии. Думаю, и российский президент — любитель истории, и его спичрайтеры знают, где проходили основные бои той войны. Но он сказал то, что счел нужным сказать, безотносительно фактов.

Сближение России и Китая — процесс, а не свершившийся факт

Российско-китайское сближение — несомненный факт, но это еще скорее процесс, нежели результат, причем с очень громким пропагандистским обеспечением, выполняющим функцию «чернильного облака», как у осьминога, спасающегося от преследования. Вылавливание «сильных сигналов» и гадание на протокольных речах — любимая забава «кремленологов», но практической пользы от нее немного. Японии нужна квалифицированная и объективная экспертиза того, что происходит в России, — именно экспертиза, пусть даже «для внутреннего употребления», а не пропагандистский «шум». Еще больше такая экспертиза нужна России — и не только на японском направлении. 

Фотография к заголовку: Парад, посвящённый 70-летию Победы в Великой отечественной войне 9 мая 2015 года (Фотография Управления пресс-службы и информации президента Российской Федерации)